Мурчание. Сверхъестественное. Зеркало...

Черт. Ну черт же! Это уже невыносимо бесит. Внутренне ощущаю себя... странно. Кажется, что еще чуть-чуть - и начну бросаться на людей. Чертов кинестетик. Кончики пальцев - как еще один ориентир помимо глаз. Временами возникает какая-то дрожь. Мелкая, будоражащая. Волнующая. Черт. Приятно. И изматывает. Мысли всякие дурацкие. А это отдается в теле. Дурость.

@темы: Чувственно, Мысли роятся в дурной голове, Я

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Залипнуть на полчаса

Прослушать или скачать 태양 눈, 코, 입 бесплатно на Простоплеер

@темы: Музыка

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Индейцы, лошади и тексты

Ох... перечитала вновь всю серию, всю повесть (фанфиками называть клавиатура не поднимается). Над первой частью традиционно поплакала, очень уж остро восприняв ощущения героев как свои; вторая часть - идиотские смешки и... тоже слезы. Третья... у-у! Как я фыркала на эту Скай! О божиня... она, эта "стерва беложопая", как ее Вайнона прозвала, вызывала такое отторжение... сама себе удивлялась. Ну а в конце... пра-авильно, развела сырость. "Дождь зимой", да.
Sillvercat, Олеся Луконина, эта прекрасная авторка - волшебница. Все её герои - живые, чувствующие. Это вызывает восхищение. Временами накатывает ощущение, что "где-то я видел этого перца!" Но позже, через время, понимаешь, что это не так. А жаль. Ммм... хм. Мне больше нечего сказать.
Хейапи, кажется?

@темы: Хвалю и восхваляю!, Мысли роятся в дурной голове, Я

---

"Небо надо мной"

29.10.2012 в 01:54

Пишет  sillvercat:

НЕБО НАДО МНОЙ
Название: «Небо надо мной»
Автор:  sillvercat
Бета (и гамма)):  Эллаирэ
Пейринг/Персонажи: male!Жуков (Стив)/fem!Максим Горький (Скай)
Рейтинг: R
Размер: миди
Категория: гет
Жанр: романс, ангст
Краткое содержание: Преуспевающая деловая женщина-юрист, сделавшая прекрасную карьеру, вспоминает в своём Интернет-дневнике события 40-летней давности и свою первую любовь к совершенно непутёвому парню – индейцу племени Лакота, которого она оставила ради того, чтобы преуспеть в жизни.

Первая часть: sillvercat.diary.ru/p182046261.htm
Вторая часть: sillvercat.diary.ru/p182046835.htm

Инициатор пейринга: [J]Рикки Хирикикки[/J])))
На социографомане: sociofiction.diary.ru/p182047493.htm
Спасибо:  Просто Ватиканская Монахиня,  Эллаирэ,  Xin Rei,  F-fantazy,  Auesha,  gm2933,  nastyelf и  Клякса_из-под_пера!

Слушать:

Прослушать или скачать Slow Changes бесплатно на Простоплеер

АРТ от  nastyelf: sillvercat.diary.ru/p182343638.htm


***
Эти строки появляются здесь исключительно «благодаря» тому, что я вдрызг пьяна и в скором времени провалюсь в сон, предварительно стерев отсюда ненужные подробности своей давно прошедшей жизни. Давно прошедшей – не эвфемизм, а констатация факта. Да, сейчас я могу признать, что по-настоящему жила только тогда, ровно сорок лет назад.
Я привыкла быть точной в формулировках, деталях и выводах, что обусловлено тридцатью двумя годами юридической практики.
Поэтому ещё раз уточню, что всеми появляющимися на мониторе моего «Мака» подробностями обязана исключительно неразбавленному виски «Скоттиш Принс», исправно поступающему в мою кровь последние три часа. Его там сейчас никак не меньше двух процентов.
Сорок, тридцать два, тройка, двойка.
Мне следовало бы стать математиком, а не юристом, распоряжаться цифрами, а не людьми.
Но я всегда стремилась стать именно юристом. Прокурором.
Крючкотвором, определяющим чужие судьбы так, как этого требует закон.
И я преуспела на этом традиционно мужском поприще, хотя мне не суждено было родиться мужчиной, о чём всегда сожалел мой отец, который однажды с явственной горечью бросил матери: «Ты не сумела родить мне сына». А та заплакала. Она всегда плакала легко.
В отличие от меня.
Даже сейчас, прочитав в Сети сугубо интимные излияния двух глупышек, Рут и Вайноны, – жены и сестры Стива, я могу с удовлетворением констатировать, что глаза мои даже не увлажнились. А «Скоттиш Принс»… что ж, хотя обе эти женщины считают меня ледяной королевой, богатенькой стервой и «сучкой беложопой», – и я признаю за ними право выражать своё частное мнение в своих частных блогах, – я вовсе не из-за этого подошла к бару и достала оттуда бутылку с виски.
Из-за одной-единственной фразы на первой же странице дневника Вайноны Смоллхок:
«Ох, если б вы могли хоть раз увидеть, как шагал по грёбаной белой школе мой брат – плавной хозяйской поступью вышедшей на охоту пумы…»
Я видела его тогда и вижу сейчас.

***
Той осенью мне минуло семнадцать, а всё лето я проработала секретарём в юридической конторе старого друга моего отца, мистера Уэсли Райта, в Миннеаполисе, и в Оглалу вернулась перед самым началом занятий в школе.
– Ты ещё больше расцвела, Скай, – одобрительно сказала, встретив меня в вестибюле школы, пожилая преподавательница латинского, миз Уорнингтон, повторив слова моей матери, которая, впрочем, произнесла их с грустью, как мне показалось. А вот взгляды девчонок и парней наших старших классов можно было практически безошибочно распределить на завистливые либо голодные. Неудивительно.
Собственная красота давно была мне привычна, я не замечала её. Всё та же Вайнона Смоллхок написала: «Скай была высокой, длинноногой, белокурой, голубоглазой и надменной». Именно так. Самой Вайноне наверняка нравилось повышенное внимание окружающих к своей персоне. Не скрою, и мне это льстило. Но больше раздражало. Особенно повышенное внимание всех переростков Оглальской средней школы. Гормональная буря захлёстывала им мозги. Если человек не в состоянии контролировать собственное тело, чем он отличается от животного? Да ничем.
Стив Токей Сапа, Чёрный Камень, был настоящим диким зверем – вот что подумала я, впервые столкнувшись с ним в школьном коридоре. Я очень давно не видела его, хотя слышала о нём много – а кто бы в Оглале о нём не слышал? – и теперь рассматривала открыто, в упор, как и он меня. И я так остро ощутила тогда его силу, его уверенность в своём праве на эту силу и исходившую от него угрозу… Это коробило и завораживало одновременно – настолько, что я никак не могла отвести взгляд от его хмурого лица.
– Вы чего, прорасти здесь решили, что ли? – жизнерадостно проорал Джереми Литтл, дружок Стива, не успев, впрочем, увернуться от его оплеухи, а вокруг загомонили и заржали.
А я, не торопясь, пошла туда, куда и направлялась – в школьную канцелярию, на практику по делопроизводству, стараясь не думать об этой нелепой мизансцене в коридоре.
Стив Токей Сапа являл собой вопиющий контраст с моим миром, в котором ему не должно было быть места даже на несколько минут.
Тем не менее, в канцелярии я внимательно просмотрела его личное дело. Он был из племени Лакота, его родители погибли, и в возрасте восьми лет он остался на попечении дальних родственников – Джозефа и Джемаймы Смоллхоков. Его прошлогодние баллы были высокими только по математике и физике, а перечень спортивных достижений являлся лишь немногим длиннее списка его дисциплинарных взысканий за разнообразные правонарушения. Мне стало ясно, почему директор и преподаватели закрывали глаза на то, что он всё реже и реже посещал школу, – в выпускном-то классе! – но такое попустительство являлось в корне неверным. Никакие его «подвиги» на родео или достижения в баскетболе не могли компенсировать того, что он фактически был прирождённым смутьяном и нарушителем порядка.
С точки зрения закона, его давно следовало посадить – как минимум, в исправительное учреждение штата для подростков.
Я даже сказала это вслух – вполголоса, возвращая в нужную ячейку шкафа жёлтую картонную папку с его досье.
И на секунду замерла, снова как наяву увидев перед собой его мощную фигуру в небрежно накинутой куртке и линялых джинсах, насмешливый, с прищуром, взгляд тёмных, как уголь, глаз под копной встрёпанных иссиня-чёрных волос. И его точные молниеносные движения огромной опасной кошки.
Я передёрнула плечами и снова уселась за свой стол.
Действительно, Стив Токей Сапа не стоил того, чтоб думать о нём дольше пяти минут.

***
В субботу вечером отец куда-то ездил и вернулся поздно, а в воскресенье за завтраком как бы между прочим объявил:
– Я купил новую кобылку. – И после паузы добавил, с лёгкой улыбкой глядя на меня: – Специально для тебя, Скай. К твоему дню рождения.
– Это очень мило с твоей стороны, – сдержанно отозвалась я и тут же засмеялась разочарованию, забавно проступившему на его всегда спокойном лице. Потом встала и чмокнула отца в щёку. – Спасибо, па! Я уж думала, будто ты забыл, что я хотела получить именно новую лошадь.
Отец коротко и смущённо улыбнулся:
– Я всегда помню о твоих желаниях, Скай. И о своих обещаниях.
– Ты балуешь её – укоризненно покачала головой мать, подливая ему кофе.
Отец только плечами пожал:
– Желания Скай всегда адекватны моим возможностям, дорогая.
Это была чистая правда, и я опять благодарно улыбнулась ему, спросив:
– Она на выгоне? Моя новая лошадь?
– На выгоне, но она ещё не объезжена. Стив ею занимается.
Я очень аккуратно поставила чашку на блюдце, не сказав ни слова. Зато мать испуганно охнула:
– Стив? Он же замучит несчастное животное!
– Ты купил эту лошадь у Смоллхоков? – я встала, чтобы собрать со стола посуду. – Оставь, мама, я сама.
– У них лучшие жеребята в округе, это все знают. – Отец тоже поднялся. – И Стив умеет с ними управляться. Я хочу, чтобы лошадь с самого начала была послушной, без выкрутасов, только и всего. Ведь она предназначена для Скай.
– Пойду взгляну на неё, – обронила я, тщательно вытирая руки полотенцем.
Пойду взгляну, что там делает с моей лошадью этот дикарь.
Стив Токей Сапа, прославившийся тем, что может укротить любого, самого строптивого мустанга.

***
А Стив ничего не делал. Просто стоял, задумчиво опершись на изгородь, и внимательно рассматривал чудесную вороную кобылку, нервно кружившую по загону.
Я на миг задержала дыхание, когда взгляд этих непроницаемых глаз устремился прямо на меня.
– Хай, – спокойно сказала я.
– Хай, – помедлив, отозвался он.
Я встала рядом с ним и тоже облокотилась на изгородь. Свежий ветер трепал нам волосы, в воздухе уже явственно пахло осенью – палой листвой и дымом.
– Как её зовут? – спросила я, кивая в сторону кобылки, которая как раз замерла напротив нас, прядая ушами.
Стив опять помедлил, прежде чем ответить, и опять пристально взглянул на меня из-под ресниц:
– Я её назвал Ханхени.
– Что это означает?
Я задала этот вопрос не только из вежливости, мне и вправду было любопытно.
– Тьма, – коротко отозвался он. И добавил, криво усмехнувшись: – Это неважно. Она ещё не откликается, и ты можешь дать ей любое другое имя. Не дикарскую кличку.
– Мне нравится это, – твёрдо сказала я, и он лениво изогнул бровь:
– Кличка Лакота?
– Ей подходит – тут её родина, – отрезала я и, не удержавшись, добавила: – Я тоже родилась и выросла здесь, между прочим.
– Но жить здесь ты не будешь, – уверенно заметил Стив, уже не глядя на меня.
Я хотела сообщить, что его это не касается, что прозвучало бы глупо и грубо, поэтому я промолчала.
– Уоштело. Хорошо, – вздохнул он и вдруг мгновенным движением перемахнул через изгородь.
Лошадь отпрянула, как впрочем, и я, и он рассмеялся. И негромко промолвил, даже не поворачиваясь ко мне:
– Если ты пришла поглазеть, как я стану её ломать, то можешь уходить – этого не будет. Я хочу, чтоб она сдалась мне сама. Чтоб осталась несломленной. На это требуется терпение и время, но я умею ждать.
Я слегка опешила:
– Как это?
– Я буду ей петь, – так же непонятно отозвался Стив, озорно глянув на меня.
И в самом деле запел.
Я помню всё так чётко, будто это происходило вчера, а не сорок лет назад: солнечный луч, пробившись сквозь лиловые тучи, скользит по его сосредоточенному лицу, правая его рука протянута к застывшей на месте кобыле, и песня… песня…
Я не могла проанализировать то, что я вижу, слышу и чувствую. У меня вдруг задрожали руки – так сильно я вцепилась в изгородь.
«Я хочу, чтоб она сдалась мне сама».
Я поспешила прочь от выгона, а эта песня догоняла меня. Летела следом.
Стив провёл там весь день. Я больше не ходила на выгон, но отец наведывался туда регулярно и, возвращаясь, только задумчиво посвистывал, а я различала в этом свисте всё ту же завораживающую мелодию.
Когда мы уселись ужинать, мать не выдержала:
– Он что, всю ночь собирается там провести?! Что за дикость!
– Ты же сама возмущалась тем, что он изуродует бедное животное, – проронила я. – Он и не уродует.
Отец утвердительно кивнул:
– Вот именно. Ты, как всегда, не совсем логична, дорогая.
– Тогда вынеси ему поесть, Скай, – вздохнула мать, поворачиваясь к плите.
Когда я подошла к выгону, неся термос с супом и плетёную корзинку с хлебом, уже начинало темнеть. Стив неподвижно стоял почти рядом с кобылкой, которая тоже застыла, опустив голову. При виде меня она вздрогнула, фыркнула и прянула в сторону, а Стив медленно отступил к изгороди и сердито бросил мне:
– Не шляйся тут! Мешаешь же. Ещё нескоро.
– А когда же? – удивилась я.
Он повёл плечом:
– Может быть, завтра к вечеру.
Завтра к вечеру? Он что, с ума сошёл?
– Ты хоть поешь! – Я осеклась, проговорив это.
Мне не было до него никакого дела. Не должно было быть.
Стив отрицательно мотнул головой:
– Хийа. Нет. Мы с ней должны быть на одной волне. Унеси всё это, хотя… хлеб оставь. Она подойдёт.
– А если она через неделю подойдёт? – проворчала я, и он усмехнулся:
– Значит, я буду ждать неделю.
Я вспомнила, что про него рассказывали в школе два года назад, и едва удержалась от того, чтобы не поёжиться.
Он провёл тогда несколько дней без воды и пищи в своих Чёрных Холмах… а потом ещё этот Танец Солнца – фактически пытка, когда мальчишка висит на столбе с ремнями, продетыми через грудные мышцы, чтобы получить право стать «воином». Какая всё-таки дикость! Двадцатый век на дворе…
Я подхватила с земли термос. Пусть поступает, как знает.
И отправляясь наутро в школу, даже не заглянула на выгон. Хотя сейчас могу признать, что ночью почти не спала.
«Я хочу, чтоб она сдалась мне сама».

***
– У него получилось, – сдержанно сообщил мне отец, поворачивая свой «кадиллак» с автостоянки у нашей школы.
Я ничего не ответила, только вопросительно подняла брови, хотя сердце у меня бешено заколотилось, и я медленно разжала пальцы, стиснувшие ручку школьной сумки.
– Он ждёт тебя, чтобы передать, так сказать, руль. То есть поводья, – мимолётно улыбнулся отец. – Вообще это производит впечатление. Зная его… нрав, я не ожидал от него такого терпения. Хотя… он ведь индеец.
– Коренной американец, – машинально поправила я.
Уже тогда этот термин начал внедряться в юридический обиход.
– Высади меня у загона, – прибавила я.
– А как же обед? – теперь отец вопросительно поднял брови.
Стив Токей Сапа, объезжая мою лошадь, ничего не ел со вчерашнего утра, и я вполне могла потерпеть… но, подумав, я согласилась.
Не стоило нарушать установленный порядок.
Я пошла на выгон, только поев и переодевшись в джинсы и тёмную футболку.
Стив действительно гонял Ханхени по кругу то рысью, то галопом. Завидев меня, он подскакал к изгороди и искренне улыбнулся. Его обычно хмурое, чеканное лицо стало совсем мальчишеским. А я поняла, что тоже невольно улыбаюсь в ответ.
– Это круто, – заметила я, и он молча кивнул, спрыгивая на землю. И так же кивком указал мне на кобылу, которая попятилась, хватая ноздрями воздух. Стив удержал её за недоуздок и протянул мне руку.
– Я сама, – возразила я, взбираясь на изгородь, и достала из кармана кусок сахара, который припасла для Ханхени. И поразилась радости, вспыхнувшей в груди от одобрительного взгляда Стива.
Ханхени, тихо заржав, приняла от меня сахар и позволила вскочить в седло. Делая круг за кругом по выгону, я ощущала какое-то пьянящее возбуждение, стараясь не задумываться о его источнике. Но, подскакав, наконец к Стиву, который стоял, опершись на ограду, вновь не удержалась от радостной улыбки.
– Она замечательная! Спасибо! Как это будет… – я запнулась, – на вашем языке?
– На языке Лакота? – Он насмешливо скривил губы. – Пила майа. Зачем тебе это знать? Хочешь сделать мне приятное? Так мне это похрен, а сделать мне приятное ты можешь другим способом, Скай Адамс.
Тёмные глаза его откровенно смеялись.
Вот теперь он вёл себя именно так, как я и ожидала с самого начала.
– Пила майа, – спокойно проговорила я, не отводя взгляда. – Ты пообедаешь у нас?
Я не сомневалась, что мать придёт в ужас при виде такого гостя, но не пригласить его было неучтиво.
– Хийа, – помедлив, обронил Стив. – Ни к чему. Я разделил хлеб с нею, – он указал на Ханхени. – И мне сейчас нужно заняться другими лошадьми деда.
– Но ты же ещё не отдыхал! – невольно ахнула я, а он расхохотался:
– Я бы отдохнул с тобой, Скай Адамс.
Я в этом не сомневалась, но предпочла не услышать.
– Вот что, – продолжал он уже серьёзно, взяв кобылу под уздцы и внимательно глядя на меня снизу вверх, – ты когда-нибудь пробовала ездить без седла?
– Но это же глупо, если есть седло, – подумав, возразила я.
Стив нетерпеливо сдвинул брови:
– В седле ты не чувствуешь лошади, не чувствуешь, что она хочет, как она двигается, что намеревается сделать. Это всё равно, что… танцевать в седле.
Я не выдержала и прыснула, и он тоже рассмеялся. И добавил:
– Нужно чувствовать как следует… телом к телу.
И прищурился.
А я хладнокровно заметила:
– Если рассуждать логически, в таком случае верхом надо ездить, исключительно раздевшись донага.
– Именно, – так же невозмутимо подтвердил он. – Лакота скакали верхом в набедренных повязках.
– Сотрёшь ноги с внутренней стороны, – раздумчиво проговорила я.
Он что, намеревался меня смутить?
– Леггинсы, – фыркнул Стив. – Потник. Попона. Да что угодно, только не седло. Но надо иметь сильные колени и руки. Если хочешь, я заеду завтра за тобой и поучу тебя.
– Школа? – напомнила я, и он скорчил унылую гримасу, вызвав у меня новый смешок.
– Совсем забыл про эту тягомотину. Уоштело, после дурацких уроков. И зацени, я не буду требовать, чтоб ты была в набедренной повязке. Я даже сам её не надену.
– Заценила, – сквозь смех откликнулась я. – Хорошо, приезжай.
– Увидимся, – бросил он, легко перемахивая через изгородь. – Аке уанчин ктело.
«До свидания».
Оказывается, я помню эти слова.
Оказывается, я всё помню.

***
На другой день я сообщила матери, что собираюсь прокатиться на новой лошади, и решительно направилась в конюшню. Стив, верхом на своём громадном, как грузовик, коне, уже ждал меня у выгона.
В прерии мы спешились. Стив расседлал Ханхени и деловито затянул у неё под грудью толстую верёвку. Жеребец тем временем тянул к моей лошадке свою огромную голову и громко всхрапывал.
– Отвали, чувак, – буркнул Стив, крепко огрев его кулаком промеж ушей. – Озаботился, подумаешь. Ты тут не один… озабоченный.
Я вновь предпочла этого не услышать, – тем более, что он не ко мне обращался, – и не увидеть его откровенной ухмылки.
Хотя сердце у меня колотилось, и я чувствовала себя так, будто стояла на арене перед выпущенным из клетки тигром.
Я не боялась его. Он не был идиотом, а наброситься на меня без моего согласия было полным идиотизмом. Но я понимала, что он будет добиваться этого согласия. Любой ценой.
«Я хочу, чтоб она сдалась мне сама».
Но я не была кобылой, и мне были безразличны желания Стива Токей Сапа.
Ну или почти безразличны.
Он подставил мне плечо, но я и без его помощи подтянулась, уцепившись за верёвку, и взобралась на спину Ханхени. Хмыкнув, Стив слегка хлопнул лошадь по крупу, и та рванулась вперёд.
Да, это было совершенно другое ощущение. Подо мной перекатывались мощные мускулы животного. Я судорожно цеплялась одной рукой за недоуздок, другой – за гриву, а коленями крепко сжимала бока Ханхени, боясь, что вот-вот сорвусь… но чувства, которые я испытывала, были воистину неописуемы. Мне хотелось кричать от восторга, когда Ханхени прянула вперёд ещё быстрее. Я оглянулась – Стив на своём жеребце настигал нас, но не так быстро, как, должно быть, намеревался. Наверняка он не ожидал, что я так быстро сориентируюсь и настроюсь на движения кобылы.
Прерия летела нам под копыта. Мы летели. Мы с Ханхени были – одно!
Я ещё сильнее сжала коленями её бока и наконец разразилась ликующим кличем, услышав, как захохотал позади нас Стив.
И тут всё кончилось самым плачевным образом.
Ханхени споткнулась на всём скаку, и я перелетела через её голову, грохнувшись наземь с такой силой, что потемнело в глазах. Мир вокруг закружился, в ушах раздался оглушительный звон.
Крепкая рука схватила меня за плечо, и я потрясла головой, оцепенело уставившись в тревожное лицо Стива.
– Хан… хени? – с трудом выдавила я.
– Вон хромает, – угрюмо проронил он, продолжая держать меня за плечи. – Хрен с ней. Ты как?
Сердце у меня оборвалось.
– Хромает?
– Попала копытом в кротовью нору, – подтвердил он устало. – Бывает.
– Она не сломала ногу? – выдохнула я, пытаясь подняться, и тут мою собственную правую ногу пронзила такая боль – от щиколотки до самого паха, что я зашипела сквозь зубы.
Стив решительно подхватил меня под мышки и усадил:
– Если сломала, значит, придётся её пристрелить. Говорю же – бывает. Что у тебя с ногой?
– Меня тоже придётся пристрелить? – прохрипела я, настороженно наблюдая, как он задирает штанину моих джинсов, расстёгивает сандалию и уверенно ощупывает распухающую на глазах щиколотку. Пальцы у него были тёплые и сильные.
От боли меня прошиб холодный пот, и я закусила изнутри щёку, чтоб не вскрикнуть.
– Ты-то ничего не сломала, – хмыкнул он. – Вывихнула только. С кобылой тоже всё в порядке – если б что, нога бы на весу болталась, а она на неё наступает. В больницу поедем? А то я сам могу вправить.
– Нет уж, спасибо, – буркнула я. Тёмные его глаза были совсем близко, в паре дюймов от моих, и насмешливо блестели. – Пускай в больнице вправят. И на этом твоём… чудовище я не поеду. Проголосуй на шоссе, пожалуйста.
Он ухмыльнулся, но встал:
– Уоштело! А знаешь… тебе не повезло, Скай Адамс, что так всё вышло. Я тебя сегодня завалить собирался.
– Ты хочешь сказать, повезло? – после паузы уточнила я. А Стив Токей Сапа запрокинул голову и расхохотался.

***
В больнице меня накачали болеутоляющими, вправили ногу и позвонили отцу. Когда тот приехал, мне даже не пришлось оправдываться, ибо он с порога заявил, что, мол, Стив признал свою вину в случившемся – возможно, если б на лошади было седло, я бы не упала.
– Бессмысленно перебирать варианты того, что могло бы случиться, – поморщилась я и успокаивающе похлопала отца по руке. – Всё в порядке, па. Док Мерридью обещал, что завтра уже отпустит меня домой. Во всём виноват крот, не там выкопавший свою злосчастную нору, только и всего.
Отец натянуто улыбнулся, но глаза его остались тревожными.
– Меня не только это волнует, хотя, конечно, ничто не может быть важней твоего здоровья, Скай, – нехотя проронил он. – Мне не нравится, что ты отправилась кататься верхом вдвоём со Стивом Токей Сапа.
В палате повисла напряжённая тишина.
– Ты думаешь, что он способен на что-то дурное по отношению ко мне? – тихо спросила я.
Отец разглядывал принесённый им букет цветов так усердно, будто видел его впервые. Хотя, возможно, так оно и было – он никогда не замечал таких мелочей, как купленный им же самим букет – завёрнут красиво, и ладно.
– Нет. Хотя я всегда беспокоюсь о тебе, как положено отцу. Но, Скай… на моей памяти ты никогда и никому не отвечала согласием на подобные приглашения.
– Он объездил мою лошадь, – запальчиво начала я и осеклась. К чему было увиливать от прямого ответа? – Ты боишься, что я… не устою перед ним, как другие?
– Да, – лаконично отозвался отец.
Я откинулась на подушку и прикрыла глаза. Нога опять запульсировала острой болью.
– Скай… прости. – Отец поднялся со стула и на мгновение коснулся рукой моей щеки. – Я перенервничал и говорю ерунду. Прости.
– Спасибо, папа, что беспокоишься обо мне, – проговорила я и снова приподнялась, – но вот насчёт Стива ты можешь не волноваться. Ты же знаешь, что моя жизнь давно распланирована, и подобным… неожиданностям в ней места нет.
– Хорошо, – помедлив, произнёс отец. – Не будем больше об этом говорить. Кстати, лошадь в полном порядке. Её… – он кашлянул, – пригнали домой. И ещё я тебе книгу принёс. Лежала у тебя на столике. Может быть, ты захочешь её почитать?
– Спасибо.
Это был роман Кизи «Пролетая над гнездом кукушки». Вообще-то я прочитала его ещё пару лет назад, но сейчас он был мне нужен для написания эссе по литературе.
Стараясь хоть ненадолго отвлечься от ненужных мыслей и от боли в ноге, я открыла книгу на своей закладке и попыталась погрузиться в чтение.
Не тут-то было.
– Миз Адамс, извините, к вам… э-э-э… – медсестра просунула в палату голову в накрахмаленной шапочке, но удивиться я не успела. Отстранив медсестру, на порог шагнул Стив Токей Сапа. Он преспокойно захлопнул дверь перед самым носом ошеломлённой сестры и прислонился к косяку.
– Ничего так смотришься, детка. – Взгляд его был, как обычно, пристальным и насмешливым.
Опомнившись, я вздохнула и отложила книгу.
– Ханхени в порядке, – продолжал Стив. – А ты?
– Завтра выпишут. А тебя что, замучили угрызения совести? – съязвила я, машинально поправляя волосы и повыше натягивая одеяло.
– Нет, хотел полюбоваться на тебя в больничной распашонке, – немедля откликнулся Стив.
Наглец. Но я и не ожидала от него ничего другого и проронила равнодушно:
– Полюбовался? Ступай.
Он невозмутимо прошествовал через палату и устроился в углу моей кровати, облокотившись на спинку и вытянув длинные ноги чуть ли не на середину комнаты.
– Уйду, когда захочу. А ты охрану вызови, – вкрадчиво предложил он, – медсестру эту толстую, пижона в униформе, который на входе сидит, и дока Как-то-там-дью. Он меня когда-то штопал, нудный старикан.
– Его фамилия – Мерридью, – холодно поправила я и прикусила губу, чтобы удержать улыбку, до того живо представилась мне такая картина – все вышеперечисленные личности пытаются вытащить Стива из моей палаты.
Стив склонил голову к плечу, продолжая с любопытством рассматривать меня, и вдруг серьёзно проговорил:
– Слушай, ну какого хрена? Тебе же хочется посмеяться над тем, что я сказал. Ведь хочется же! Так почему ты сдерживаешься? – И добавил, сверкнув глазами: – Ты, когда кончаешь, так же губу закусываешь или всё-таки кричишь?
Я уставилась на него, забыв закрыть рот, а потом произнесла очень медленно и спокойно:
– Я могу закричать хоть сейчас. И очень громко. Если ты так жаждешь это услышать.
Стив хмыкнул и на мгновение опустил голову:
– Обиделась, что ли? Брось. – Он опять покосился на меня. – Я уже слышал, что ты умеешь кричать, как надо. Когда ты подгоняла Ханхени.
– Когда я так красиво полетела, – припомнила я.
Стив фыркнул:
– Ага, как птица. Анункасан! Орёл то есть.
И мы внезапно улыбнулись друг другу, а потом он добавил:
– Женщине не обязательно всё время сдерживаться. Вот мужик – тот должен всегда контролировать себя.
А я неожиданно сказала:
– Я бы хотела родиться парнем. Мужчина сам всё решает и ни от кого не зависит.
– Не скажи… – протянул Стив задумчиво. – Мужиком рулит его хуй.
– Но зато это его собственный… – я всё-таки запнулась, – его собственный член, а не чей-то.
Стив пожал плечами и поднялся, засунув руки в карманы:
– И ещё надо отвечать за других. За тех, кто слабее тебя.
– Как ты за Вайнону? – не удержалась я.
О том, как безжалостно он муштровал Вайнону Смоллхок, и о том, как изувечил Майка Уайткроу за то, что тот переспал с Вай, знали все старшеклассники нашей средней школы.
– Не хочу обсуждать свою сестру, – отрезал Стив, глянув на меня исподлобья. – Что это у тебя за книжка?
Он взял с тумбочки роман Кизи и повертел его в руках.
– Это очень известная книга, разве ты её не изучал на литературе? – Что за глупый вопрос… – Между прочим, она написана от лица индейца, – добавила я. – И действие происходит в психушке.
– Нам, дикарям, там самое место, – хмыкнул Стив. – Я возьму почитать.
– Конечно, – разрешила я, хотя он, разумеется, разрешения и не спрашивал, а просто поставил меня в известность о своих намерениях. Спасибо и на том.
На пороге палаты он оглянулся через плечо и бросил:
– А я не хочу, чтоб ты была мужиком, Скай Адамс. Тогда бы я не смог тебя трахнуть.
Дверь за ним захлопнулась прежде, чем я успела выпалить: «Да ты и так не сможешь!» и запустить в этого хама подушкой. Или вазой с цветами.
Кипя от возмущения, я откинулась на постели. Чтоб тебя черти взяли, Стив Токей Сапа, теперь ты ещё и книгу у меня унёс!..

***
На другой день я вернулась домой и в школу, не давая себе поблажки – я и так пропустила целый учебный день из-за всей этой суеты. На Стива я в школе больше не натыкалась – или расписания занятий не совпадали, или же он пропадал на очередном родео. Меня это не интересовало.
А ещё через неделю, поздним вечером, он преспокойно влез в окно моей спальни на третьем этаже нашего особняка. Притом, что у нас была установлена лучшая в Оглале система охранной сигнализации.
Я как раз сидела в халате перед зеркалом и расчёсывала волосы. Полагалось сто раз провести щёткой по волосам. Как сейчас помню, взмахнув щёткой в пятьдесят седьмой раз, я заметила в зеркале позади себя знакомую фигуру и замерла, не веря своим глазам.
– Ты как сюда попал? – выдохнула я. – Отец установил систему…
– Фигня эта система, – отмахнулся он, ухмыляясь. – Я Лакота, не забывай, детка.
Под его напряжённым жадным взглядом я просто заледенела. Но опять повернулась к зеркалу и взялась за щётку:
– А Лакота что, умеют проникать сквозь стены?
Он весело хмыкнул и встал прямо позади меня:
– Типа того.
– Так ты проник сквозь стену, чтобы вернуть мне книгу? – небрежно поинтересовалась я, продолжая расчёсывать волосы. Равномерные движения странно успокаивали. Я знала, что ни в коем случае не должна показывать ему своего смятения. – Или ты наконец хочешь услышать, как я кричу на весь дом, а потом отправиться за решётку?
Он тихо засмеялся, положив ладони на спинку моего кресла, и я мельком успела удивиться – почему не мне на плечи.
– Хочу наконец услышать, как ты кричишь, да, но подо мной. – Он встретился со мной глазами в зеркале, и я сощурилась – так же, как он. – Знаешь, я однажды наткнулся в малиннике на мато – медведя. Здоровенного такого... Бегать от них бесполезно – они быстрые очень. Мог бы, конечно, с ножом на него, но тоже рискованно, такого большого сразу не уложить, а кишки он выпустит запросто. Уоштело, – он сделал паузу, – я просто стоял и смотрел ему в глаза. Как ты мне сейчас. И мато взял и ушёл.
– Но, я полагаю, медведь не заявлял, что хочет тебя трахнуть? – осведомилась я, и Стив сперва ошалело моргнул, а потом прыснул, зажав рот ладонью:
– Экие ты выражения знаешь, леди Адамс!
– Мне есть от кого их услышать, – пожала я плечами. – Так ты прочёл книгу?
– Прочёл.
Стив вдруг перестал нависать надо мной и уселся прямо на ковёр, скрестив ноги. Я как могла незаметно перевела дыхание, продолжая смотреть ему в глаза..
– Странная штука, – задумчиво продолжал он. – Мне, честно, хотелось там всех пришибить за то, что они такие сраные покорные кролики. И за Макмерфи… такое зло взяло. Вождь Бромден правильно сделал, что его задушил – ему нельзя было оставаться жить таким вот… овощем. Но вообще всё это было закономерно.
– Что? – живо спросила я.
– Всё, – Стив дёрнул плечом. – Что Макмерфи попал в психушку. Что ему выжгли мозги. Что он погиб. Ему же изначально не было места в системе. Как и мне. Но я ни в психушке, ни в тюряге не загнусь. Меня просто пристрелят. Хейапи.
Я молча смотрела на него, не зная, что ответить. Потом всё-таки сказала:
– Но ты же не вне системы! Ты внутри неё. Ты же учишься в школе, ты чемпион родео, ты торгуешь лошадьми… Ты можешь поступить в университет и стать тем, кем захочешь.
– В том и штука, что я не хочу быть кем-то в вашей грёбаной системе, – мрачно отрезал он и поднялся одним плавным движением, почти незаметным для глаз. Вот он сидит на полу – а вот уже стоит возле стола. – Даже президентом ваших грёбаных Соединённых Штатов.
– Глупо так думать, – сухо заметила я и тоже встала. – У тебя вся жизнь впереди.
– Ну, сколько-то лет, может, и есть, – легко согласился он. – Но меня всё равно убьют. Нас, Лакота, всегда убивали.
– Для чего ты мне это говоришь? – От гнева я даже повысила голос, но тут же спохватилась и продолжала почти шёпотом: – Пытаешься манипулировать мною? Это бесполезно, можешь не стараться.
– Да неужто? – ухмыльнулся он, и в следующее мгновение я оказалась у него в руках, а его жёсткие губы по-хозяйски накрыли мне рот.
Я невольно задрожала.
Весь мой предыдущий, пусть и небольшой, опыт был ничем по сравнению с этим бешеным напором.
Я не вырывалась – трепыхаться было и бессмысленно, и унизительно. Я замерла в беспощадных тисках его рук, откинув голову ему на плечо, и мы пили, пили, пили друг друга, как умирающие от жажды путники, дорвавшиеся до ручья.
Наконец он чуть отстранился, тяжело дыша и обжигая меня глазами. Я тоже едва переводила дыхание, но крепко стиснула ему запястья – что было сил – и высвободилась.
Я отнюдь не была сраным покорным кроликом и хотела, чтобы он это понял – раз и навсегда.
– Это всё, Стив Токей Сапа. А теперь уходи.
Я по сию пору удивляюсь тому, что он действительно ушёл. Просто взял и ушёл, как тот медведь из малинника, про которого он мне рассказал. Всё-таки Стив Токей Сапа на самом деле в полной мере себя контролировал. Его возбуждение явственно ощущалось сквозь плотную ткань его джинсов и моего махрового халата. Но он шагнул прочь, повернувшись к окну, глянул на меня, уже сидя на подоконнике, и исчез без единого слова.
Будто мне всё это приснилось!
Но мои губы нещадно саднило, к низу живота приливала горячая волна, а тщательно причёсанные волосы были взлохмачены.
Только к утру я кое-как уснула, а вернувшись из школы, перенесла свои вещи на второй этаж, в гостевую спальню, смежную со спальней родителей, под предлогом того, что мёрзну у себя на третьем этаже.
Отец поднял брови, услышав это, но ничего не переспросил. А я небрежно сообщила ему, что с нашей охранной сигнализацией что-то не в порядке, и вскоре к нам прибыли специалисты из компании, её установившей. Они старательно ковырялись в стенах и окнах, переустанавливая датчики и камеры, но я, регулярно наведываясь в свою старую спальню, находила там то вернувшийся волшебным образом роман Кизи, то орлиное перо, то горсть ракушек. Всё это я аккуратно складывала в ящик письменного стола.
Стиву Токей Сапа нравилось дразнить меня. Пускай. Его проблемы.

***
Та осень выдалась необычно жаркой. Это имело прямое отношение к тому, что случилось со мной в октябре, когда мне вздумалось как-то прокатиться в горы верхом на Ханхени.
Читая в дневнике жены Стива о том, как у неё заглохла машина прямо на перевале, я подумала, что это, должно быть, случилось на том же самом месте, где меня едва не застиг лесной пожар.
Это произошло мгновенно. Потом я узнала, что какие-то мальчишки развели костёр на склоне горы, и когда сухие деревья рядом с ними вдруг занялись огнём, просто испугались и убежали.
Тогда я внезапно почувствовала сильный запах гари, а Ханхени заржала тонко и испуганно, затоптавшись на месте. Я быстро повернула её обратно, намереваясь спуститься вниз с перевала, но, видимо, мы с ней оказались недостаточно расторопны.
Очень скоро огонь почти догнал нас. Рёв этого огня по сию пору стоит у меня в ушах. Мы задыхались от дыма и нестерпимого жара. Ханхени вновь отчаянно заржала, и вдруг впереди нас раздалось ответное ржание. Я ударила кобылу пятками по бокам, и мы вылетели на открытое пространство.
Никогда и никому ни до, ни после этого я не радовалась так, как Стиву Токей Сапа, который подскакал к нам на своём пегом жеребце.
Я знала, я точно знала, что он не позволит нам пропасть.
А он, грубо выругавшись, хлестнул Ханхени по крупу, и та рванулась вперёд, обиженно взвизгнув, как девчонка, которую дёрнули за волосы.
– Вперёд, чего встали, дуры? – яростно заорал он, обращаясь к нам обеим.
И мы припустили за ним.
Боже, как мы мчались тогда... Какая сумасшедшая это была скачка – воистину бег от смерти. Мы обгоняли косуль, зайцев, даже одного лося – все они изо всех сил неслись туда же, куда и мы.
– Куда… ку-да?! – выкрикнула я, наконец догнав Стива.
– К озеру! – проорал он в ответ, указывая вперёд.
И правда, там светлело маленькое озерцо, к которому зверей, застигнутых пожаром, гнал инстинкт. Мы влетели в это озерцо галопом, и наши кони устремились на самую его середину, а рядом плыли и косули, и зайцы, и лисы…
– Ноев Ковчег! – ошеломлённо выдохнула я.
Все мы достигли островка посреди озера почти одновременно. Стив придержал Ханхени за повод и бросил мне:
– Постоим тут, в воде.
Озеро было совсем мелким, по грудь лошадям.
– Оставим место для зайцев! – откликнулась я, переводя дух.
И тут хлынул ливень, враз погасивший пожар, который едва не погубил нас.
Подождав с четверть часа, мы осторожно выбрались оттуда. Кони медленно ступали по обугленной земле среди торчащих, как часовые, деревьев.
– Найду уродов, которые зажгли костёр в такую пору – за ноги подвешу, – угрюмо проронил Стив, и я согласно кивнула. – Хорошо, что всё быстро погасло, – продолжал он. – Многие деревья не успели вспыхнуть. Выживут. И вся эта живность в озере – тоже.
– Это то озеро, про которое говорят, будто только ты знаешь к нему дорогу? – поинтересовалась я. – Озеро Ножа, кажется?
– Хийа, – Стив отрицательно качнул головой. – Просто маленькое озеро. Ты в порядке?
Он остановил коня и напряжённо вгляделся мне в лицо.
И тут меня затрясло – от пережитого стресса и от холода. Затрясло так, что я даже не могла ему ответить, хотя старалась изо всех сил – у меня просто зуб на зуб не попадал, и я боялась, что откушу себе язык, если заговорю.
Стив мгновенно спешился и почти сдёрнул меня на землю, крепко-накрепко обхватив обеими руками. Я отчаянно вжалась в него всем телом, впитывая блаженное тепло и понемногу расслабляясь в этом тепле, а он тихонько дышал мне в макушку.
Он тоже был мокрым до нитки, но горячим, как печка.
Я никому не позволяла до такой степени приближаться к себе. Даже родители не обнимали меня со времён моего младенчества. Даже единственный к тому времени сексуальный опыт… впрочем, я не о том.
– Ваничи. Ничего, – пробормотал Стив мне в волосы. – Это нормально. Мы же чуть было не сгорели. Так что можешь пореветь, если хочешь. Ты девчонка, тебе можно.
– Я никогда не плачу, – глухо ответила я и слегка отстранилась. – Извини.
Сразу стало холодно.
– Может, разведём костёр и погреемся? – предложил Стив и вскинул бровь в ответ на мой скептический взгляд. – Просто погреемся, Скай Адамс. У огня.
– Хватит уже огня, – решительно сказала я и отступила поближе к Ханхени. – Лучше давай побыстрее вернёмся домой. Мои родители наверняка беспокоятся.
– Боишься меня? – с обычной ухмылкой прищурился Стив.
– Боюсь, – легко согласилась я.
– Врёшь ведь, – бросил он уверенно.
Я твёрдо встретила его взгляд и лишь пожала плечами.
– Уоштело, – с нарочитым вздохом он наконец взобрался на своего жеребца.
И мы отправились домой.
Уже через полчаса я положила свою промокшую и грязную, всю в саже, одежду в стиральную машинку и залезла под пуховое одеяло в своей спальне.
Я никому не рассказала о том, что Стив Токей Сапа спас мне жизнь.
И он тоже об этом молчал.
Я солгала ему тогда. Я его не боялась.
Я боялась себя.

***
Я представляю, – судя по дневнику Вайноны, – что вся старшая школа тогда толковала о моём романе со Стивом. Но между нами ничего не было – вплоть до самого мая.
Вайнона писала, что наша со Стивом любовь продолжалась почти два года. Нет. Это весьма приблизительное «почти» – у Вайноны Смоллхок всегда были нелады с подсчётом времени. Всего лишь полный год и ещё двадцать два дня.
Всю зиму и почти всю весну мы виделись исключительно в школе. Я же не могу считать горсть раковин или костяной браслет, найденные мною на столе в бывшей спальне, знаком любви, верно? Стив просто дразнил меня, как я уже говорила. Ему нравилось подчёркивать, что я не могу скрыться от него. Или… что?
Ничего. Ваничи.
И то, что я оставляла на том же столе книги, которые любила перечитывать сама, и они исчезали, а через пару дней возвращались – это ведь тоже ничего не значило.
Ваничи.
Да, я понимаю, откуда пошли сплетни о нашем романе. Когда мы сталкивались в школе, – в коридоре ли, в библиотеке или в каком-нибудь кабинете, – между нами разве что искры не сыпались. И этого нельзя было не заметить. Но всю свою энергию Стив тогда направил на учёбу, чему громогласно удивлялись все до одного преподаватели – я же слышала разговоры в канцелярии. Могу сказать, что была очень этому рада. Я решила, что Стив наконец выбросил из головы бредни о нежелании вписываться в систему и начал готовиться к выпускным тестам и поступлению в колледж. Меня даже подмывало остановить его в коридоре и спросить, куда он хочет подавать документы. Но ведь это, в сущности, меня совершенно не касалось.
Наступил май. В Оглале должны были состояться первые в этом году состязания по родео. Я никогда не посещала подобных мероприятий, считая их почти таким же безумием, как гладиаторские бои. Свою жизнь нужно употреблять на что-то более существенное, нежели скачки верхом на бешеных быках и необъезженных мустангах.
Стив стал реже появляться в школе – тренировался, наверное. Как же это было глупо…
И рискованно.
Он в любой момент мог просто сломать себе позвоночник. Сам. Без помощи какой-то там «системы».
Состязания должны были начаться в субботу и продолжаться два дня, а в пятницу Стив поджидал меня на крыльце школы. Я прямо-таки опешила, заметив его, но виду не подала, а лишь коротко бросила:
– Хай.
– Хай, – отозвался он, разворачиваясь ко мне. – Я хочу, чтоб ты пришла на родео, Скай Адамс.
Я намеревалась сказать ему, что это исключительно его дело, чего он там хочет. Я собиралась объявить ему, что рисковать так глупо своей жизнью просто недостойно мыслящего человека. Я хотела объяснить ему, что не терплю бессмысленных мучений людей и животных на потеху публике.
Но я ничего этого не сказала.
Я поглядела в его тёмные глаза и прямо-таки всей кожей, всеми враз оголившимися нервами ощутила, как он напряжён. Почувствовала, что он ждёт моего ответа, буквально затаив дыхание. Это он-то!
Я облизнула губы и произнесла:
– Хорошо, я приду.
А он молча кивнул, спрыгнул с крыльца и исчез, даже не обернувшись.
Наступил первый день родео. К нам в Оглалу съехались разные самоубийцы со всего Среднего Запада. Родео открывалось парадом. Играли оркестры, маршировали мажоретки, среди которых были все старшеклассницы нашей школы – все, кроме меня. Стадион был расцвечен флагами, повсюду пахло попкорном и сахарной ватой.
Отец тоже собрался на родео – мама традиционно осталась дома, – а когда я сообщила, что отправляюсь с ним, он изумлённо поднял на меня глаза:
– Ты серьёзно, Скай? Ты же никогда раньше…
– Чтобы с полным правом отказываться от чего-то, надо это что-то хоть раз увидеть, – пожала я плечами. – Так мы идём?
Было уже совсем тепло, даже жарко, но я надела почти школьную форму: белую блузку, узкую тёмную юбку, туфли на высоких каблуках, – и собрала волосы в строгий высокий пучок.
Стадион был набит битком – посмотреть на действо приехали болельщики из других городов и штатов – мы еле-еле нашли два свободных места вблизи прохода в третьем ряду, и то только потому, что кто-то пересел на более удобные места. Протискиваясь туда в яркой разноцветной толпе, я так и ждала, что сейчас кто-нибудь обляпает мне блузку мороженым или горчицей от хот-дога. Но ничего, обошлось без эксцессов.
Я заставила себя внимательно следить за происходившим на стадионе. За тем, как сумасшедшие парни скачут верхом на неоседланных жеребцах и на быках – до тех пор, пока не грянутся навзничь. Кое-кто из них мог продержаться верхом на этих бешеных животных, буквально пляшущих в воздухе, не более пары секунд вместо положенных восьми.
Стив Токей Сапа держался до самого финального свистка и даже после него – под рёв зрителей.
Стадион грохотал, мажоретки вытанцовывали перед трибунами, диктор что-то объявлял в репродуктор.
Я видела только Стива.
Я даже забыла об отце, который сидел рядом и искоса поглядывал на меня.
Я не сводила глаз с арены, сцепив на коленях побелевшие пальцы.
Всё это было опасно. Смертельно опасно и вызывало у меня холодную дрожь под сердцем.
Но как же это было… грандиозно… эта битва человека со зверем – другого слова подобрать я не могу, несмотря на свой весьма богатый тезаурус.
Отгремели фанфары, сопровождая награждение победителей промежуточного этапа – тех, кого не унесли на носилках под завывание сирен парамедиков, – и Стив был среди них первым.
Назавтра предстоял ещё один день этих соревнований.
Домой мы возвращались в молчании. Отец осведомился только:
– Тебе понравилось?
– Понравилось ли мне?! – вспыхнула я. Но увидев, как он изумлённо поднял брови, добавила поспешно: – Извини, па. Только не спрашивай больше ни о чём. Пожалуйста!
И отец больше ничего не спросил.
Я отказалась от ужина и, поднявшись в свою комнату, бросилась на постель.
Заснула я нескоро.
Воскресенье, как и суббота, выдалось ясным и жарким. Я надела тот же наряд, только сменила вчерашнюю блузку на свежую и не стала собирать волосы в причёску, а просто распустила их по плечам.
Отец оглядел меня и одобрительно улыбнулся. Хоть я и не родилась мальчиком, он всегда мною гордился, и я прекрасно это знала.
Теперь нам достались места повыше, откуда было видно весь стадион.
На этот раз состязались те, кто победил вчера в предварительном заезде. И на этот раз на песок стадиона пролилась кровь – когда разгневанный бык кинулся топтать копытами распростёртого на песке ковбоя. Клоуны в разноцветных ярких одежках засуетились, отвлекая быка, и окровавленного парня быстро унесли прочь. Над притихшим стадионом снова раздались звуки сирены парамедиков.
– Уйдём, Скай, – настойчиво предложил отец, наклонившись к моему уху.
Я упрямо качнула головой. Я не могла уйти, не увидев, благополучно ли выступит Стив.
И ещё я совершенно ясно поняла одно.
Это была схватка не для трусов. Для мужчин.
Мне нужно было это видеть.
А Стив... Когда я наблюдала за тем, как он укрощает очередного свирепо визжавшего жеребца, меня подмывало то ли кинуться прочь, то ли неистово свистеть и аплодировать, как это делали все вокруг меня, даже отец. Но я чинно сидела, сцепив, как вчера, руки на коленях и памятуя о том, что меня сейчас исподтишка рассматривает половина стадиона – учитывая все сплетни, которые ходили обо мне и Стиве в средней школе Оглалы.
Последний жеребец, каурой масти, едва его не покалечил, внезапно повалившись наземь и начав кататься по песку в отчаянном желании прикончить ездока. Трибуны сперва в один голос ахнули, а потом восторженно завыли, когда Стив, извернувшись, отскочил в сторону, чтобы через несколько секунд опять взлететь мустангу на спину.
Я зажмурилась бы, если б могла.
Но я не могла.
Наконец это безумие закончилось – под рёв зрителей и завывание фанфар. Я уже ненавидела эти звуки.
Оставалось дождаться награждения.
Стив получил из рук распорядителя чек – главный денежный приз состязаний – и звезду победителя родео, небрежно засунув то и другое в карман джинсов.
Когда я сейчас вспоминаю всё это, то снова вижу перед собой, как заливает стадион послеполуденное солнце, подпрыгивают мажоретки, плещутся на ветру флаги, гудит разноцветная толпа… а Стив, с совершенно равнодушным лицом кивнув распорядителю, вдруг вскакивает на своего пегого жеребца, подымает его на дыбы… и через секунду мчится в нашу сторону, вздымая песок.
Я не спрашивала его потом, как он сумел разглядеть меня на набитой битком трибуне. Для меня это осталось загадкой, как и тогда, когда Стив Токей Сапа, обнажённый до пояса, в джинсах, испятнанных грязью арены, безошибочно направил коня к той части трибун, где сидели мы с отцом, и на всём скаку осадил громадного жеребца так, что тот взвился, возмущённо заржав.
Стив смотрел мне прямо в глаза, и гул трибун постепенно начал стихать. Все, кто сидел возле нас, ошарашено повернули ко мне головы.
– Королева для короля родео! – гаркнул в репродуктор идиот-распорядитель, и тут время для меня будто остановилось.
Как завороженная, я не могла отвести глаз от напряжённого серьёзного лица Стива.
Я медленно встала, выпрямилась и начала спускаться по ступеням под всё нараставший вокруг гул и улюлюканье.
Если мой отец окликнул меня, пытаясь остановить, я просто не могла его услышать. Я ни разу не оглянулась назад. Я смотрела лишь на Стива.
В последующие сорок лет своей жизни мне не раз приходилось давать публичные интервью и пресс-конференции, бестрепетно выходить на самые почётные трибуны, включая Верховный суд, становиться под прицел десятков журналистских камер, выступать в телевизионных шоу перед сотнями тысяч глаз.
Но никогда с того майского дня я не чувствовала такой лютой, неистовой, злой гордости. Он подставил меня! Сделал мишенью для любопытства толпы, прилюдно объявил меня своей собственностью! Весь мир узнал, что он выбрал меня! Он принадлежал только мне, мне одной, он был моим!
Я шла вниз по ступенькам, вскинув голову так, будто её венчала корона, видя только сияющие глаза Стива на совершенно бесстрастном лице.
И, хватаясь за его протянутую руку, чтобы усесться перед ним на спину жеребца, я так же бесстрастно процедила:
– Убью!
И этот чёрт наконец расхохотался.
Когда он, галопом проскакав по кругу вдоль трибун под несмолкающий восторженный рёв толпы, повернул коня к выходу со стадиона, я уже понимала, что произойдёт сейчас между нами, и мне было всё равно, что мой отец и все зеваки на стадионе это тоже понимали.
Сердце у меня то болезненно замирало, то отчаянно колотилось о рёбра. Я не оборачивалась, плотно прижавшись к Стиву, в твёрдом кольце его рук, так остро ощущая всё его тело, будто была нагишом. Моя юбка задралась, ноги заголились до бёдер… мне было всё равно.
Он вывез меня далеко в прерию и, соскочив на землю, сдёрнул меня следом. Жеребец ускакал, недовольно заржав, – я отметила это краем сознания.
Мы со Стивом не обменялись ни единым словом. Мы просто слились в нескончаемом яростном поцелуе, будто клеймя друг друга, будто ставя тавро. И уже не было никакого «нет», никакого «я». Мы дрожали, стаскивая с себя одежду и падая прямо в свежую и пронзительно зелёную траву.
Сырая прохлада этой травы подо мной. Обжигающий жар его тела сверху.
– Скай… – услышала я его срывающийся шёпот.
Я не сразу сообразила, что он обращается ко мне. Потому что небо опрокинулось над нами ослепительным синим куполом, где медленно кружил ястреб – чёрной далёкой точкой.
Стив скрипнул зубами:
– Скай… я ведь без…
И я поняла.
– У меня есть таблетки, – прошептала я, с силой сцепив руки у него за спиной. – Ну же!
Я задохнулась, когда он заполнил меня до предела.
Он давно хотел, чтобы я кричала под ним, и я кричала, зажмурившись и мотая головой, и мне совершенно не было стыдно.
Мне и сейчас не стыдно это вспоминать. Я всё ещё чувствую ту яростную гордость.
Его жена написала у себя в дневнике: «Он принадлежал мне. Он был моим!»
Но моим он стал раньше.
Лёжа тогда на его плече и по-прежнему глядя в небо, я не выдержала и спросила его – хрипло и совсем неромантично:
– Все знают, что у тебя всегда с собой резинки, Стив Токей Сапа. Почему же сегодня ты?.. – Я осеклась.
И услышала его такой же хриплый смешок.
– Вот именно – все. Оайсин! Засранец Джереми выклянчил у меня пачку в раздевалке перед родео, он тёлку одну на вечер подцепил… а я вовсе не собирался… – Он тоже осёкся.
Я села, глядя на него сверху вниз округлившимися, наверно, глазами:
– Ты не собирался меня сегодня… подцеплять?
– Хийа, – безмятежно ответил он, улыбаясь во весь рот.
Я упёрлась обеими руками в землю по обе стороны от его головы, так что мои волосы упали ему на лицо:
– Нет?! Ты попросил, чтоб я пришла на родео, но ты не собирался…
– Хийа, – фыркнул Стив, сгребая меня одной рукой за волосы, другой – за шею и снова опрокидывая на себя. – Щекотно.
– Ах, щекотно! – выдохнула я, изо всех сил впиваясь ногтями в его предплечья, и тогда он, хохоча, перевернулся и опять подмял меня своим крепким телом.
– А теперь ты скажи, – потребовал он, уставившись мне в глаза. – Не помню, чтоб ты с кем-то гуляла здесь, Скай Адамс. Был кто-то в Миннеаполисе?
– Ты считаешь, что получил право это спрашивать? – вспыхнув от гнева, я оттолкнула его.
Отстранившись, Стив тяжело молчал. И ждал.
А потом наконец проговорил:
– Я не из любопытных. Не хочешь – не рассказывай. Просто… мне надо знать, что тебя никакой мудак не принуждал.
Чувствуя, как он напряжен, я вздохнула и неохотно ответила:
– Никто меня не принуждал. Это был… друг отца, у которого я работала. Всё произошло один раз и по моей инициативе. Просто… было интересно. Но не понравилось. И я не буду больше это обсуждать. – Я помедлила. – Что бы ты сделал, если б оказалось, что он действительно меня принудил?
Я могла бы не спрашивать.
– Поехал бы туда, – так же прямо отозвался Стив, – и вышиб бы из него всё дерьмо.
Я только покачала головой.
– И ты больше ни с кем другим не ляжешь, только со мной, Скай Адамс, – негромко добавил он. Его пальцы тисками сжали мои плечи, и я отрешённо констатировала, что поутру увижу в зеркале целую коллекцию синяков.
– Как и ты, Стив Токей Сапа, – откликнулась я так же тихо. – Как и ты.

***
Мы пробыли в прерии до самых сумерек. До серых прохладных сумерек.
Я подняла с травы свою когда-то белую блузку и измятую юбку и тяжело вздохнула, а Стив хмыкнул:
– Лучше б ты надела набедренную повязку, Скай Адамс. Или вообще ничего не надевала.
– Размечтался! – отрезала я, а он только расхохотался и пронзительно свистнул своему чудовищному жеребцу.
Водородная Бомба – что за кличка для коня, мне и выговаривать-то её не хотелось. Кстати, он меня терпеть не мог, вечно норовил укусить и скалился, будто насмехаясь.
На выгоне у нашего дома Стив придержал жеребца и спросил:
– Может, пойти с тобой? Твой отец…
– Не смешно, – я отстранилась и решительно спрыгнула на землю, но он наклонился, поймал меня за плечо и снова требовательно накрыл мои губы своими. Мы целовались и целовались, пока его конь не зафыркал, протестуя, и тогда я вырвалась и, не оглядываясь, направилась прочь.
Дом встретил меня молчанием. В холле не горел свет, дверь в родительскую спальню была плотно закрыта, и там едва слышно бормотал телевизор – на CBS News выступал любимый отцом Кронкайт.
– Я дома! – крикнула я, проходя мимо двери.
– Хорошо, – выключив телевизор, откликнулся отец.
– Я возвращаюсь в свою старую спальню, – сообщила я.
– Хорошо, – повторил он после паузы. Мать что-то проговорила, и он чуть повысил голос, обращаясь к ней: – Подожди, дорогая… Скай?
– Да?
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Это был не вопрос, а утверждение. И оно относилось вовсе не к выбору мной комнаты.
– Да, знаю, – ровно ответила я.
– Тогда мы больше не будем об этом говорить, – так же ровно сказал отец. – Спокойной ночи, Скай.
Он всегда знал, что мною руководит разум. И что заставить меня сделать что бы то ни было силой невозможно – если уж я совершила свой выбор.
И мы не говорили «об этом» почти год. Я уже писала выше – год и двадцать два дня.
Оказавшись в своей спальне, я даже не отправилась в душ, а сразу рухнула на постель. Мне хотелось ещё ненадолго сохранить всё, что произошло в прерии между мной и Стивом.
Но таблетки, которые год назад купил мне в Миннеаполисе мистер Райт, я приняла. Я хотела сохранить следы нашей со Стивом любви на своей коже, но отнюдь не его гипотетического ребёнка внутри себя.
Я провалилась в сон, а ровно в полночь поднялась, как от толчка, и тогда уже отправилась в душ. Заворачиваясь в большое махровое полотенце, я почувствовала какое-то движение за дверью, и не сдержала блаженной улыбки. Тело мгновенно отозвалось, вспыхнув огнём внутри и снаружи.
«Айсберг, – написала про меня Вайнона. – Стиву удалось растопить этот айсберг».
Она считала, что всё знает обо мне!
Но да – он будто метнул пылающий факел в высохшую высокую траву прерии, и пламя взметнулось до самых небес.
Всё, что тогда происходило между нами, навсегда осталось во мне, и не только в памяти мозга, но и в памяти тела – тепло его шершавой ладони, которой он, смеясь, зажимал мне рот, глуша вырывавшиеся против воли крики… сладостную мгновенную боль внутри, когда он входил в меня… запах его кожи…
Все досужие болтуны в Оглале наверняка представляли секс между нами, как случку двух кугуаров. Что ж, иногда так оно и было. Я помню, как девчонки шептались о том, что Стив пересчитал зубы Джереми Литтлу в раздевалке перед баскетбольной тренировкой, когда тому вздумалось высказаться по поводу царапин, оставленных мною у Стива на спине. Но, кроме страсти, была и нежность… такая пронзительная, что щемило сердце, которого, по всеобщему мнению, у меня не было вовсе.
Я не исповедуюсь здесь и не даю показаний в надежде на оправдательный вердикт. Я помню и то, что ссорились мы часто.
Иногда Стив просто убивал меня.
Например, окончив школу, он не стал подавать документы в колледж.
– А на хрена? – лениво поднял он брови в ответ на мой резонный вопрос. – Зубрить ненужную тягомотину? Мне этого в школе хватило, пила майа. Нагрести бабла я могу и на родео. А в офис с портфельчиком никогда ходить не буду. Как и служить в племполиции. Как и торговать сувенирами или трясти перед туристами перьями на жопе. Я – Лакота, и это всё, что мне оставляет ваша грёбаная система. А, да, ещё жрать вонючую сивуху на пособие, которое нам платит Великий Белый Отец из Вашингтона.
– Хватит! Что за бред ты городишь! Ты же учился! Ты нормально сдал выпускные тесты! – зашипела я, вцепившись ему в локоть. – Ты…
– Учился потому, что хотел тебя, а ты мне тогда не давала, – невозмутимо объяснил Стив и со смехом поймал меня за руки, заводя их за спину: – Ты чёртова бешеная рысь, Скай Адамс.
Меня так и подмывало как следует с ним схватиться, но шум могли услышать родители внизу, а его пальцы уже распахивали мой халат, жадно гладя оголившуюся грудь, и, глубоко вздохнув, я сдалась.
Много раз я с упорством, достойным лучшего применения, возвращалась к этому разговору – всё с тем же результатом. Стив не желал меня понимать, так же, как и я не могла понять его безрассудной ненависти к пресловутой «системе».
– Но ведь я уеду! – не выдержала я однажды. – Моя жизнь давно распланирована, в отличие от твоей, и если это означает быть частью системы, то я хочу именно этого! Хочу окончить университет и стать юристом. Прокурором. И ты это знаешь!
– Никуда ты не уедешь, запомни, – заявил он после паузы, глянув на меня исподлобья. На скулах его ходили желваки.
– Размечтался, – процедила я сквозь зубы. – Ради тебя прикажешь остаться в этой дыре?
– Прикажу, ага, – невозмутимо согласился он и дёрнул меня к себе, стискивая в объятиях – отнюдь не ласково. – Мы связаны с тобой, Скай Адамс. Ты моя, и тебе никуда от меня не деться. Ты не сможешь предать меня. Хейапи.
«Размечтался», – повторила я уже про себя, но не вслух. Тело требовало того, что он так щедро давал мне, но разум настаивал, что я не должна приносить себя в жертву. Мне не нужна была простая жизнь вместе с ним в какой-нибудь палатке из шкур возле его – о Боже! – священного Озера Ножа, в конце концов его погубившего … не нужна была куча детей, которыми он мог бы наградить меня. Я была достойна гораздо большего и знала это.
Моя семья это знала.
Знали все вокруг.
А Стив Токей Сапа не желал этого знать.
Он просто не оставил мне выбора.

***
Мне казалось, что дни моего последнего, решающего, выпускного года мчатся, как пришпоренные. Август сменился октябрём, дальше слишком быстро грянул День Благодарения, за ним – Рождество и новогодние празднества. Все дни для меня слились в сплошной круговорот учебных часов, семинаров, элективных курсов и диспутов.
А ночи – почти все – принадлежали Стиву, который тоже много и тяжко работал днём – то в конюшне деда, то на аукционах скота, то тренируясь перед родео, то патрулируя холмы в пожароопасную пору. Часто мы просто спали в объятиях друг друга, совершенно измотанные, но ещё чаще отдавались друг другу так же самозабвенно, как и в первую нашу ночь.
Кстати, мы больше ни разу не встречались в каких-нибудь диких местах – ни в прерии, ни на берегу озера, как он не раз вначале предлагал, – только под моей крышей.
На рождественских каникулах отец решил подарить мне неделю отдыха на горнолыжном курорте в Вермонте, но я отказалась. Мне не хотелось ссориться со Стивом, а я чувствовала, что ссора неизбежна.
И ещё я понимала, что срок, отпущенный нам, стремительно сокращается.
Я снова попыталась достучаться до его здравого смысла, когда зима была на исходе, и отец очень тактично предложил мне сравнить условия обучения в нескольких университетах и попробовать определиться с выбором.
Определиться с выбором!
Я знала, что подразумевается под этим.
– Стив, – осторожно сказала я как-то вечером, перебирая его волосы, – меня интересует чисто теоретически: почему ты не хочешь оставить Оглалу? Уехать в город, в любой большой город? Почему ты так зациклился на Оглале? Только не говори мне про «систему» и про то, что ты – Лакота.
– Но я – Лакота, – возразил он, чуть отстраняясь и приподымаясь на локте. – И теоретически, и практически. Это моя земля. Я храню её.
– Её хранят специальные федеральные службы, – зло огрызнулась я, начиная закипать. – Бюро по делам индейцев, например. Служба охраны лесов. Или…
– Скай, – сказал Стив очень спокойно и мягко, и его пальцы сжали моё запястье. – Ты родилась и выросла здесь. О чём ты говоришь? Разве ты не видишь? Они убивают нас и нашу землю.
Я не могла оспаривать это – я действительно жила здесь и всё видела сама.
– Но есть же закон! – с силой проговорила я. – Закон просто нарушается. Надо добиваться того, чтобы он выполнялся. Законным путём!
– Этот закон создан белой системой, – отозвался Стив. – И мы – вне его.
– Но… – начала я запальчиво, и тут его ладонь зажала мне рот, как в моменты нашей любви, и он наклонился к моему уху.

@темы: ©тырено, Хвалю и восхваляю!, Дайри же, Творчество

---

Ну вот что это!..

Как часто операторы различных служб, служащие в банках встречаются с невежеством, а иногда и откровенной глупостью отдельных граждан.
А через время понимаешь, что и сам можешь стать таким "примером". Вокзал, кассы поездов дальнего следования.
- Один билет туда-то, в такое-то, желательно, время. На послезавтра.
И тут рукалицо, ибо стоило бы по-человечески сказать дату. Нет. Так ведь слишком легко!

@темы: Мысли роятся в дурной голове, Я

---

ФБ - 2014

04.08.2014 в 02:53

Пишет  fandom Oluhov 2014:

fandom Oluhov 2014. Мини, 2 lvl. Часть 2.

Название: Бедненькие Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: мини, 2250 слов Персонажи: команда «КМ» Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Краткое содержание: Бедный Дэн опять страдает ни за что, а Тед учит его плохому. Примечание: по "Космоолухам" Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Бедненькие" Неделька выдалась напряженная. «Космический мозгоед», вопреки своему названию, подрядился перевозить грузы не в космосе, а в пределах планеты — со склада на одном континенте до точно такого же склада на другом. Сто контейнеров туда — сто контейнеров сюда, причем складывалось ощущение, что их заносят в одну дверь склада, а потом выносят через другую и снова загружают в корабль, и так с утра до поздней ночи. — Я чувствую себя ломовой лошадью в колесе! — простонал Теодор, когда очередной громоздкий ящик съехал с гравиплатформы и совместными усилиями был запихнут на отведенное ему место. Мест осталось много, а ящиков еще больше, за одну ходку не управиться, как втайне надеялся пилот. — Угу, — из вежливости поддакнул Дэн. Ему эта бесконечная погрузка-выгрузка тоже надоела, но жаловаться он и не думал. Киборгов часто использовали для куда более нудных и тяжелых работ, причем без перерывов на чай, пиво и ругань на начальство — чисто символическую, однако чудесным образом восстанавливающую силы. — И вообще, я пилот, а не грузчик! — продолжал Тед, стаскивая толстые потрепанные перчатки и придирчиво рассматривая ладони. — Как я потом с такими мозолями штурвал держать буду?! — Сильно натер? — обеспокоенно повернулся к нему напарник. Смущенный пилот поспешно натянул перчатки обратно. — Нет, но наверняка вот-вот натру! — Ничего, сегодня последний день нашего контракта, — утешающе напомнил Дэн. — завтра сможем отдыхать сколько влезет. — Во, еще целый день эти ящики ворочать! — Теодор с ненавистью уставился на полуразгруженную платформу. — Если б они хотя бы разного размера были, а то у меня уже в глазах рябит! Такое ощущение, что я снова на папашиной ферме впахиваю, комбикорм по хлевам развожу! Ладно, давай, заходи слева... Дэн философски переждал очередную микро-забастовку друга (семьдесят третью за эту неделю, с геометрически возрастающей частотой) и вернулся к работе. Теду просто хотелось побурчать: когда однажды киборг предложил напарнику отдохнуть в теньке, а он пока один грузы поворочает, пилот с возмущением отказался. То ли вспомнил про готический шрифт, то ли про всевидящее капитанское око, то ли действительно устыдился. Станислав, кстати, был очень доволен заказом и даже с утреца выходил перетащить десяток-другой ящиков — так сказать, вдохновить парней личным примером и заодно размяться. Путешествия и приключения, конечно, дело хорошее, но не постоянно же! Иногда хочется расслабленно посидеть в каюте, на пару со старым другом двигая шахматные фигурки и не ожидая от судьбы подвохов. — Молодцы какие, — умилился Вениамин, глядя в иллюминатор на копошащихся возле гравиплатформы парней. — Работают, стараются... Станислав благодушно кивнул, хотя подозревал, что лица парней сейчас озаряет вовсе не незамутненная радость труда. — Надо бы Теду премию выписать. — А Дэну? — удивился доктор. — А Дэну в качестве премии будет счастливый Тед, — усмехнулся капитан, передвигая пешку на А6. — Ничего, поделятся, в бар сходят или новую видеоигру купят. Дэна, к сожалению, деньги не интересуют... Шах тебе, Венька! — К сожалению? — рассеянно удивился Вениамин, изучая сложившуюся на доске ситуацию. — Ага, вечно ломай голову, как его похвалить и что подарить... — Станислав в ожидании хода противника посмотрел в иллюминатор, нахмурился и напрягся. Кажется, гравиплатформа забарахлила, слегка перекосилась влево, и Тед перебежал вправо, чтобы хоть как-то ее уравнять, а Дэн удерживал сползающий с краю ящик. — Да-а-а, проблема... — Доктор внезапно просиял и стукнул ферзем по доске, как печатью по справке с диагнозом: — А тебе, Стасик, мат! Переубежденная парнями гравиплатформа резко качнулась вправо, почти став на ребро. Ящик вырвался у Дэна из рук и саданул по не успевшему увернуться Теду. Пилот слетел с платформы, как отбитый ракеткой мячик, и рухнул на землю в трех метрах, что спасло ему жизнь: ящик упал ближе, от удара треснув, но не разбившись. Следом посыпалось все остальное. Станислав тут же забыл про шахматный мат, зато вспомнил много языкового и наперегонки с Вениамином бросился парням на помощь. Когда капитан с доктором сбежали по трапу, все уже закончилось. Гравиплатформа лежала возле шлюза брюхом кверху, печально гудя, как перевернутый и обессилевший жук. Рядом валялся на боку Теодор со сплошь залитым кровью лицом. Вениамин кинулся к нему, схватил за плечо и с неимоверным облегчением почувствовал, что потревоженный «труп» зашевелился. — Тед! Ты как, живой?! — М-м-м? — вяло отозвался пилот и попытался потрогать рассеченную голову, но доктор хлопнул его по руке и осмотрел рану сам. К его огромному облегчению, мозги оттуда не текли, только зловеще розовела на дне кость. — Дэн!!! — рявкнул капитан с порожденной испугом злостью. Один из ящиков — прижатый к боку корабля, казалось, вплотную, — зашевелился, медленно отодвинулся, и из-за него выбрался киборг, задумчиво потирая правой рукой левую, от запястья до локтя, как будто пытался ее выпрямить. По рукаву рабочего комбеза тянулась ржавая полоса с дыркой по центру, но других дыр в киборге вроде не было. — Ты-то хоть в порядке?! — Да, — с небольшой задержкой ответил Дэн, опуская руку. — Уже да. — Так не стой столбом, иди сюда! — Вениамин тоже был встревожен и раздражен. — Надо срочно отвести Теда в медотсек! Пилот быстро оклемался, башка у него была крепкая. Доктор при помощи ойкающей вместо пациента Полины промыл рану на лбу, обработал антисептиком-регенерантом и, как можно точнее совместив края, залил шовным клеем. — Скорее всего, останется шрам, — огорченно предупредил Вениамин. — Черт с ним! — Теодора это даже обрадовало, девушкам такие штуки нравятся. — Ну все, я пошел? — Куда?! — возмутился Вениамин, грозно направляя на привставшего пилота шприц. — А ну живо в постель, и чтоб до вечера я тебя на ногах не видел! — А погрузка?! — Мы сами закончим. — А перевозка?! — Попросим отсрочку до завтра, а там посмотрим. — Да я в порядке, честное слово! — Со здоровьем не шутят! — отрезал доктор, в очередной раз проверив парню зрачки. Ничего крамольного он там не обнаружил, но сотрясение мозга могло проявиться не сразу. — Раздевайся и ложись, а если что-нибудь понадобится — зови меня или Полину. — Зачем?! Это простая царапина! Конец спору положил капитан, в приказном порядке отправив пилота на больничный. — Ну можно я хоть в каюте лягу?! — еще попытался торговаться парень. — Если мне поплохеет, я сразу вас позову! — Еще чего! — Доктор был непреклонен. — Вдруг твое состояние резко ухудшится? Начнется тошнота, судороги, потеряешь сознание... А тут мы тебя к мониторчику подключим, дежурство организуем! — Я тебе буду вкусняшки носить, судно подавать, — участливо пообещала Полина. Теодор застонал, чувствуя, что его состояние УЖЕ ухудшилось. Заканчивать погрузку пришлось Станиславу с Михалычем. Лишившийся напарника Дэн тоже что-то халтурил, капитану даже пришлось пару раз на него прикрикнуть, чтобы быстрее и результативнее шевелился. Вот бессовестный, раненому другу завидует! Все, никакой премии! Доктор по большей части перестраховывался, но через час пилот как-то притих, побледнел, пожаловался на головную боль и, совсем скиснув, затих под натянутым до подбородка одеялом. Встревоженная Полина суетилась возле него, как наседка. До судна, правда, дело не дошло, тут пилот был категоричен и при поддержке подруги кое-как доковылял до санузла. Но насчет взбить подушку, поправить простыню и покормить себя с ложечки йогуртом (обычно выдававшимся два раза в неделю на десерт) Тед не возражал. — Как там погода? — слабым голосом поинтересовался он, с трудом облизывая губы. Полина послушно сбегала на трап и обратно, и доложила, что все прекрасно, небо нежно-лилового цвета с мелкими облачками, дует легкий ветерок и светит солнышко (или даже оба, период обращения второго был всего около двух часов). Тед тяжело вздохнул, и подруга поспешно добавила, что там жара, духота, слепит глаза и в корабле намного лучше. Потом в медотсек залетела жирная муха, не представлявшая для Полины интереса: она прибилась к команде еще на прошлой станции, пренебрегавшей санитарией. Внимание на нее обращала только Котька, в погоне за добычей свернувшая уже немало чашек: муха любила виться над обеденным столом, требуя, чтоб ее тоже поставили на довольствие. Пару минут Теодор завистливо наблюдал за мушиными виражами под потолком, после чего заявил, что из-за нее у него кружится голова, а от жужжания звенит в ушах. Дальше Полина с Котькой ловили муху вместе. Ошалевшее от такого внимания насекомое пулей металось по медотсеку и билось обо все подряд, пока не упало замертво само по себе. Девушка брезгливо подняла ее за крылышко, предъявила Теду и вынесла из медотсека, но дойти до утилизатора не успела: пилот по комму потребовал водички. Такой, чтоб и не теплой, и не из холодильника. А лучше компотика. Хотя нет, морсика! Дэн тоже пару раз проведал напарника и пришел к выводу, что его состояние не вызывает опасений. По крайней мере, если бы на киборга напал враг с такой травмой, то скидок на ущербность не получил бы. Но коль доктор беспокоится, возможно, и правда стоит денек отлежаться. Полину подобная черствость расстраивала и возмущала. Лучший друг практически помирает, а навигатор преспокойно занимается своими делами, вместо того, чтобы держать Теда за руку в страшный смертный час! Она даже саркастически намекнула об этом Дэну, но тот ничего не ответил, смирившись, что сегодня все какие-то злые и постоянно на него рычат, хотя киборг, с учетом ситуации, выкладывался даже не на сто, а на сто тринадцать процентов. В довершение его проблем оказалось, что один из складских сторожей некогда водил военные транспортники, и за небольшую сумму, она же несостоявшаяся Тедова премия, согласился тряхнуть стариной. К киборгам старик относился нормально, то есть как к оборудованию вроде той же платформы, и от него Дэн тоже наслушался матерных упреков и в тупости, и в неповоротливости. Так что когда это длинный и паскудный день наконец закончился, киборг вздохнул с облегчением. Терпеливо дождавшись своей очереди, он сходил в душ, кое-как вымылся, сделал себе чаю, устроился в навигаторском кресле, развернул вирт-окно с трассой и приготовился неспешно, со вкусом восстанавливать силы и здоровье, как вдруг обнаружил, что стул, на который он поставил тяжелую жестяную коробку с печеньем, кто-то случайно отодвинул на полметра в сторону. Правая рука киборга была уже занята кружкой с чаем, и Дэн вежливо попросил проходящую мимо подругу: — Полли, подай мне печенье, пожалуйста, — А сам разве не дотянешься? — пристыдила его Полина, уже подняв коробку. — Дотянусь, просто не хочу руку нагружать, — рассеянно ответил Дэн, не отрывая взгляда от вирт-окна. — Ударил? — смягчилась девушка. — Нет, сломал. Коробка брякнулась об пол. Навигатор печально уставился на рассывшееся по полу печенье, а когда поднял глаза, то с изумлением обнаружил, что на него таращится вся команда. — Что?!! — Шутишь?! — глупо уточнила Полина. Дэн преспокойно закатал левый рукав и продемонстрировал ей покрасневшее предплечье с синеватой припухлостью посредине. Команду чуть не хватил коллективный удар. — Когда это ты умудрился?! — Утром, когда ящик остановить пытался. — И что, весь день проходил со сломанной рукой?! — Космолетчики в ужасе переглянулись, не зная, то ли добить паршивца, то ли повалиться перед ним на колени и начать наперебой извиняться уже за свою черствость и невнимательность. — Ну да, — пожал плечами Дэн. — А что? — Почему ты нам сразу ничего не сказал?! — Зачем? Перелом же закрытый, инфекции нет, — удивленно возразил киборг. — Я совместил края костей, слепил имплантами и частично заблокировал воспалительную реакцию, главное, не перенапрягать руку хотя бы неделю... Вениамин застонал, не в силах больше слушать эти возмутительные речи. — В медотсек, живо!!! Дэн тоскливо посмотрел на чай, на печенье и обреченно встал из-за пульта. Кости слиплись правильно и не «ходили» под пальцами, но доктор все равно наложил на руку жесткую фиксирующую повязку и сделал Дэну несколько уколов: обезболивающий, противоотечный и усиливающий регенерацию. — А теперь ложись, отдохни, бедненький! — ласково проворковал Вениамин, пригласительно приподнимая край одеяла на свободной койке. — Но я еще не настолько устал, — запротестовал озадаченный такой заботой Дэн.— И у меня там трасса недоделана. — Ничего страшного, завтра доделаешь! — Вениамин так свирепо тряхнул одеялом, что киборгу пришлось подчиниться. Стоило доктору выйти из медотсека, как Теду резко полегчало. — Ну ты даешь! — Пилот сел в кровати, уставившись на напарника со смесью ужаса и восхищения. — Сильно болит? Дэн вздохнул и тоже сел. Уж лучше бы на него ругались, как днем, чем принялись так энергично лечить и опекать! — Терпимо. А ты как себя чувствуешь? — Да я же сразу сказал, что все пучком, но раз меня тут все равно заперли, то надо ж было как-то развлекаться! Попробуй-ка проваляться целый день в койке, когда планшет и читалку отобрали — типа, при травме головы нельзя глаза напрягать! — А мне даже чаю попить не дали, — удрученно сказал Дэн, разглядывая обездвиженную конечность. Теперь ни разогнуть ее, ни положить поудобнее, а исколотая ягодица ныла чуть ли не сильнее перелома. — Так попроси Полли принести его тебе сюда. — Он все равно уже остыл. — Балда, — снисходительно вздохнул Тед. — Всему-то тебя учить надо! Ладно, смотри и запоминай: ложись, вытяни руки вдоль одеяла, полуприкрой глаза и, когда она сюда зайдет и спросит, не надо ли тебе чего, умирающим голосом скажи, что, возможно, сумел бы проглотить глоток чая, а если она очень попросит, то и конфетку. — Умирающим? — растерянно переспросил Дэн. — Можно просто тихим, — разрешил Тед, представив, как киборг выполнит его приказ буквально, с надсадными хрипами, бульканьем в груди и выступившей на губах пеной, и Полина умчится не за чаем, а за Вениамином. — Как будто тебе очень плохо. — Она не поверит, — усомнился Дэн. — Я же полчаса назад с ней говорил, и она видела, что я не умираю. — Поверит, — убежденно возразил Тед. — Просто у тебя был болевой шок и ты не понимал, насколько тебе худо, а когда он прошел, тебе резко сплохело. — У киборгов не бывает болевого шока. — А Полина это знает? Дэн пожал плечами. — Вот заодно и проверим, — ухмыльнулся Теодор и подал напарнику пример. — Кажется, я никогда не пойму людей, — удрученно сказал навигатор, когда на столике между койками уже стояли две кружки чая, вазочка с пятью сортами конфет, коробка с печеньем, заботливо открытая банка сгущенки с воткнутой ложкой, нарезанное ломтиками яблоко и даже маленький тортик с тремя кремовыми розочками (две розовые, одна желтая), а Полина умчалась за «более удобной» подушкой из своей каюты. — А и не надо ничего понимать, — Тед сковырнул пальцем одну из розочек и сунул в рот, — просто пользуйся! Название: Мелкий Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: мини, 1038 слов Персонажи: команда, Вадим, сын полка Категория: джен Жанр: юмор, флафф, повседневность Рейтинг: G Краткое содержание: После событий третьей книги прошло примерно полтора года. Команда прилетела навестить Вадима с сыном. Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Мелкий" Станислав поправил фуражку, вдавил кнопку звонка и обвел суровым взглядом столпившихся на крылечке трех олухов и примкнувшего к ним доктора. — Я надеюсь, все помнят, как себя вести? — взгляд многозначительно остановился на Теде. — А чего сразу я? Он в тот раз сам... — попытался возмутиться пилот. — Он маленький, а ты большой и должен подавать пример, — перебил его капитан. — Ага, большой, а мозги как у маленького, — хихикнула Полина, поудобнее перехватывая украшенную большим бантом коробку. Пилот потянулся к подруге, чтобы отвесить ей затрещину, но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Вадим в цветастом фартуке и с ложкой в руке. — А, это вы, — буркнул он, едва взглянув на гостей. — Заходите. Слегка опешивший от такого приема капитан проглотил заготовленное приветствие и вошел в дом вслед за хозяином. За ним цепочкой потянулась и остальная команда. Вадим, не обращая на гостей внимания, скрылся на кухне, и в тот же момент оттуда донеслись шипение, ругань, грохот и потянуло горелым. — Каша? — сочувственно поинтересовался Стас, заглядывая в кухню. — Была. Сбежала, — процедил Вадим, бросая заляпанную кастрюльку в раковину. Там уже валялись две такие же. — У вас ведь вроде няня была. — Была. Сбежала, — мужчина порылся на полке и достал сотейник. — А где малыш? — в дверях появилась озадаченная Полина. — Был, сбежал? — осклабился за её спиной пилот. Девушка повернулась к нему и скептически хмыкнула: — Ага, очень смешно. Он же только ходить начал. Вадим безнадежно махнул рукой и убрал сотейник на место. — Ходить он начал почти полгода назад, — ностальгически заметил он, проходя мимо девушки в гостиную. — И с тех пор научился БЕГАТЬ и ПРЯТАТЬСЯ! Дэн посмотрел на бывшего космодесантника понимающе, и даже с некоторым сочувствием. Доктору же явно не понравился тон, с которым были произнесены последние слова. Он открыл свой чемоданчик и принялся что-то в нем искать. — Но ничего, — Вадим нервно зашагал по комнате. — Я придумал. Я ему теперь на ногу колокольчик цепляю. Вон, кстати, слышите? Звенит. Сюда бежит. Из коридора действительно донеслось позвякивание, и в гостиную бодрой рысцой вбежал большой черный кот. С колокольчиком на шее. Пробежав пару метров, кот остановился и попытался содрать колокольчик. — ...! — первым отмер Вадим. — Где он?! — На заднем дворе. Уже четыре минуты и двадцать пять секунд, — невозмутимо сообщил киборг. — ...! — Вадим пулей вылетел на улицу. — Почему ты сразу не сказал? — тут же напустился на Дэна капитан, — А если бы с ним что-нибудь случилось? — Не случилось бы. Там безопасно, и я за ним слежу, — киборг стоял у окна и с довольной ухмылкой наблюдал за попытками бывшего космодесантника поймать рыжую молнию. Молния, как ей и положено, носилась по двору зигзагами. Всякий раз, когда Вадим нагонял беглеца и протягивал к нему руку, чтоб схватить, мальчишка радостно взвизгивал и резко менял траекторию. Космодесантник пролетал по инерции несколько метров, тормозил, вспарывая ботинками газон, и с рычанием возобновлял гонку. — Может, стоит помочь? — неуверенно предложил доктор. — Бесполезно. Он шустрый. И умный, — в голосе навигатора Стасу вдруг почудились нотки гордости. В этот момент мальчишка в очередной раз рванул вбок, Вадим немыслимым образом извернулся, плюхнулся на живот и сумел-таки ухватить беглеца за пятку. За спиной капитана Тед посмотрел на часы, вздохнул и с трагическим видом подставил Полине лоб для щелбана. В гостиную, громко пыхтя, ввалился всклокоченный, измазанный в земле и траве Вадим. В вытянутой перед собой руке он держал за ногу такого же взъерошенного мальчишку. — На, — сунул он ношу Стасу. Капитан так же, за ногу, машинально взял подарок и недоуменно на него уставился. Подарок дрыгнул ногой, широко улыбнулся и помахал капитану растопыренной пятерней: — Пливет. — Пливет, — механически ответил Стас. — Станислав Федотович, давайте его сюда, — Полина подскочила к капитану и осторожно взяла рыжего на руки. Мальчишка тут же вывернулся, соскользнул на пол и попытался сбежать, но был бдительно схвачен навигатором. Дэн крепко взял его обеими руками за бока и поднес к лицу. — Уууу! — восхитился мелкий и дернул навигатора за рыжую прядь. Киборг не отреагировал, только чуть заметно улыбнулся. — Ыыыы! — мелкий схватил вторую прядь. — Дэн, отдай! — Полина попыталась забрать ребенка у навигатора. Дэн увернулся и, не оставив девушке ни единого шанса, поднял мальчишку высоко над головой. Тот радостно взвизгнул, выпустил волосы и раскинул руки. — Я флаел! Флаел! Клузи! Киборг на секунду замешкался, переводя с детского на нормальный, потом серьезно кивнул и осторожно покрутился на месте. — Ну кто так флаер водит! Дай сюда, — Тед выхватил мальчишку у напарника, загудел, имитируя звук двигателя, и начал бегать по комнате. — Тед, осторожнее! — Спокойно, Вениамин Игнатьевич. Всё под контролем. Я малую точно так же в детстве катал. — Так это она после этого решила психологом стать? — не удержалась от шпильки Полина. Пилот бросил на девушку уничижительный взгляд, но, ввиду занятости рук, ограничился страшной рожей. Вадим, к этому времени успевший умыться и переодеться, ткнул капитана в плечо: — Глянь, как он твоим нравится. Может, заберешь его на месячишко? А я пока отдохну. — Ну уж нет, — не поддался на провокацию капитан. — Я не собираюсь на корабле детский сад устраивать. Вадим хмыкнул и широким жестом обвёл гостиную: — А сейчас у тебя что? Стас вслед за приятелем оглядел комнату и обреченно прикрыл рукой глаза. По гостиной, высоко держа над головой хохочущего ребенка и утробно завывая, носился пилот. Навигатор с задумчивым видом дегустировал клубничное варенье, заедая его детским печеньем. Полина отловила кота и теперь, сидя на полу, пыталась нацепить на него подарочный бант. Кот не сопротивлялся, только иногда жалобно взмявкивал. За всем этим из кресла благодушно наблюдал доктор. — Всё равно не возьму, — решительно замотал головой Стас. — Ребенку на корабле не место. Следующие несколько часов были посвящены диспуту о детях и их месте на корабле. Капитан напирал на отсутствие свежего воздуха, замкнутое пространство и своё подорванное космосом здоровье. Вадим утверждал, что кислород везде одинаковый, замкнутое пространство это огромный плюс, и перечислял собственные боевые ранения. За это время предмет спора был осмотрен врачом и признан совершенно здоровым, накормлен (для этого команде пришлось показывать пример и с энтузиазмом запихивать в себя склизкую кашу), посажен на горшок (к радости команды, пример показывать не пришлось) и уложен спать. В конце концов, когда оппоненты окончательно вымотались и осипли, консенсус был достигнут. Мелкий оставался с Вадимом, за что тому было обещано в кратчайшие сроки найти стрессоустойчивую няню. Бонусом шла торжественная клятва капитана прилетать хотя бы раз в месяц и забирать мальчишку на пару дней к себе, дабы приемный отец имел возможность поправить душевное и физическое здоровье. После того, как договор был скреплен крепким чаем, в гостиной наконец воцарилась тишина. Но ненадолго. По коридору быстро протопали маленькие ножки, и уши заложило от звонкого: — Пливет! Название: Прозрение Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: мини, 1026 слов Персонажи: Станислав, Дэн Категория: джен Жанр: повседневность Рейтинг: G Краткое содержание: Станислав догадался раньше. Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Прозрение" «Либо ты лежишь разбитым носом в пол, либо, чуть позже, лежишь в карцере с разбитым всем». Станиславу понадобилось несколько очень долгих секунд, чтобы осмыслить услышанное. — Разве на «Чёрной звезде» было два навигатора? Станислав хорошо помнил анкету Дэна. Ну, достаточно хорошо. Помощник навигатора на «Пленнице астероида», полгода. Потом — помощник навигатора на «Чёрной звезде», потом — навигатор, два с половиной года. — Один, — Дэн удивлённо посмотрел на капитана. — И ещё помощник-стажер. — И кто же прокладывал курс, пока ты лежал... то есть болел в карцере? И почему ты терпел это несколько лет? Станислав прекрасно помнил, что значит «лежать с разбитым всем». Как-то раз ему не повезло попасть в плен и пережить допрос с пристрастием — пережить чудом, если честно. И последующие две недели в больнице, пока срастались кости, и ещё две недели восстановления он тоже хорошо помнил. Дэн моргнул. — Что? — Почему ты не уволился, спрашиваю. — А куда мне было идти? — Ну пришел же ты к нам... Станислав вдруг вспомнил, что Венька говорил про шрамы Дэна. Друг тогда принял их за старые, детские — особенно на руках, как будто он защищался ими от побоев. Очень много старых детских шрамов... Они с Венькой тогда решили, что у парня выдалось тяжелое детство. Но, возможно, у них просто оказалось недостаточно информации для правильных выводов. Не хватало, например, результата таможенной сканограммы... Станислав знал только одну человекоподобную тварь, на которой всё заживает быстрее, чем на собаке. Рука потянулась к кобуре. — Мой корабль разбился, — сказал Дэн, изучая чашку. — А твой хозяин? Они вскочили одновременно и так же одновременно замерли, отрезанные друг от друга обеденным столом. Дэн смотрел на дуло направленного ему в лицо бластера. Станислав смотрел в испуганные голубые глаза. Он мог ошибиться. Он всё ещё мог ошибиться. — Не стреляйте, капитан. Пожалуйста. — Ты... Ты обманул нас. Всё это время водил за нос! — Я... Простите. У меня не было выбора. — Дэн ссутулил плечи. Он выглядел таким несчастным, что впору было пожалеть. — У меня тоже нет. Прости... Дэн. Станислав знал, что если не выстрелит сейчас... Киборг был быстрым. И не глупым, он просчитал даже жалость — те секунды колебания прежде чем нажать на курок, которые загубили не одного однополчанина Станислава. Если бы киборг попытался перепрыгнуть через стол, Станислав бы выстрелил на одних рефлексах, но тот поднырнул под столешницу. — Ты... чего? Станислав изумлённо уставился на стоящего на коленях киборга и снова направил на него бластер, но Дэн и не шелохнулся, даже когда чёрный ствол почти коснулся его лба. — Не надо. Я не собираюсь вам вредить. И никому не собираюсь. Я не... Да уж, если бы он хотел, он бы уже убил. Причём давно. Никто бы и не сообразил — не успел... — Не «сорванный»? — подсказал Станислав. — Не знаю, — честно сказал Дэн. — Но мне никогда не хотелось мстить людям. Вы ведь сами только что спрашивали, почему я не ушел с «Чёрной звезды»? Ну вот я и ушел, как только понял, что могу уйти. Станислав вздохнул. Поза киборга заставляла нервничать сильнее, чем его спокойный тихий голос. — Сядь, не надо... Я не твой хозяин. — В этом вся разница между человеком и... машиной. Теперь я могу сам выбрать командира, и вы меня вполне устраиваете, я не соврал. Дэн всё-таки встал с колен и опустился на ближайший стул, вытягивая руки перед собой. Рукава свитера натянулись, обнажая запястья и белые полоски шрамов. — Кстати, так что случилось с твоим настоящим хозяином? — Я не знаю. Думаю, он погиб. Дэн поднял на него блестящие глаза. Показалось, что в них стоят слёзы, но это было просто смешно. Это всё может быть просто спектаклем. Киборг ждёт, когда он опустит бластер — и бросится. Он уже... бросился, но вместо того, чтобы свернуть человеку шею, встал на колени, и Станислав не знал, что он воспринял бы спокойнее. — Почему именно мой корабль?! Вопрос был риторическим, Дэн и не стал отвечать, просто покачал головой и закрыл глаза. Несколько мучительных секунд молчал. — Я устал бояться, Станислав Федотович. Я знал, что чем-нибудь себя выдам. Но я не думал, что самое человеческое признание будет самым провальным. Станислав знал, что должен выстрелить. И не мог. Рука с бластером беспомощно опустилась, и Станислав, вздохнув, приготовился к удару. Но удара не было. Дэн продолжал сидеть, не меняя позы. Венька спрашивал, кем он готов пожертвовать. Теоретически — кем угодно. Практически — оказывается, никем. «Я плохой капитан. Я жалею «сорванного» киборга вместо того, чтобы пристрелить его и обезопасить остальную команду». — Ну и что мне с тобой теперь делать? — спросил наконец Станислав. — Запереть в кладовке? Дэн едва заметно улыбнулся, не открывая глаз. — Ничего не изменилось из-за того, что теперь вы узнали правду. А я... просто хочу жить, Станислав Федотович. Но не знаю, как вас убедить. — Я тоже. — Можете меня побить, — неуверенно предложил Дэн, — если вам станет от этого легче. Я не буду сопротивляться. Станислава передёрнуло от злости и отвращения. — Ты!.. Да ты рехнулся! Не собираюсь я никого бить. — Я тоже, — неожиданно улыбнулся Дэн. — Так почему вы не можете в это поверить? «Потому что ты киборг, машина. Потому что я видел, что такие, как ты, делают с людьми. Как в киборга стреляешь, а он не падает. Даже не меняется в лице. Бездушные машины в человеческой оболочке, созданные для убийства! И вообще, ты мне с самого начала не понравился». Но сказать это вслух было так же сложно, как и выстрелить. Потому что кем бы Дэн ни был, он уже был свой. — Ладно, — проворчал Станислав, убирая бластер в кобуру, — я подумаю, что с тобой сделать. А пока-что тебе придётся посидеть в своей каюте. Можешь прихватить с собой сгущенку. — Спасибо, капитан. — Но вместо того, чтобы подняться, Дэн вздохнул и ткнулся лбом в руки. — Теодор с Полиной обидятся, когда узнают. Как вы думаете, они теперь откажутся со мной дружить? — Не знаю. Мне кажется, это зависит от тебя. Такой смешной детский вопрос. Сколько Дэну на самом деле лет, интересно? Станислав понял, что на самом деле не знает о киборгах почти ничего. И ещё — что слишком близок к истерическому смеху. Ему достался уникальный экземпляр. Вопрос только в том, почему именно ему?! И ещё в том, что теперь с этим делать, если уж убить не смог. «Нет, по крайней мере я не стану его жалеть!» Вряд ли это пойдёт киборгу... Дэну на пользу. — Идём. Дэн быстро поднялся, пряча глаза. Капитан довёл его до каюты и запер дверь. Почему-то при этом он чувствовал себя не спасителем, а злодеем. Ему срочно надо было всё обсудить с Венькой. Желательно — в компании его фирменного коньяка. Название: О недокументированных возможностях киборгов Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: мини, 3105 слов Персонажи: Дэн и все остальные “мозгоеды”. Включая кошку и коноплю. Категория: джен Жанр: драма, ангст, юмор Рейтинг: G Краткое содержание: В тот день навигатор так устал, что, даже когда его тело внезапно встало и куда-то поперлось, повинуясь сработавшей подпрограмме, мозг далеко не сразу начал осознавать происходящее. А когда Дэн наконец пришел в себя, то обнаружил, что за каким-то хреном деловито ковыряется в корабельном реакторе... Такое начало обычно ничего хорошего не сулит. И да, действительно... Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "О недокументированных возможностях киборгов" Списанный катер вошел в атмосферу и устремился вниз. Судя по приборам, до земли он не дошел пары десятков метров: над безжизненной поверхностью планеты беззвучно полыхнул ослепительно-оранжевый с черными прожилками шар, а потом в стороны принялся расползаться пушистый белый бублик. Налюбовавшись красивым зрелищем, генерал, наконец, отвел взгляд от обзорного экрана и посмотрел на ученого. — Впечатляюще, но не ново. Ну, объясняйте. — Идея в следующем, — заторопился ученый. Говорил он сбивчиво, и вдобавок заметно шепелявил: родители на логопеда поскупились, что ли? — В любого — заметьте, абсолютно любого и каждого, — киборга на уровне прошивки встраивается скрытая программа. Их там много, код-то закрытый, пихай что угодно. В нужный момент на корабль присылается секретный спецкод, которым эта программа активируется. В результате имеющийся на корабле киборг — повторяю, абсолютно любой! — отправляется в машинное отделение корабля, стараясь оставаться незамеченным, и... — Стоп! — перебил генерал. — А если на корабле их несколько? Ему невольно представилось жуткое зрелище: военный транспортник, перевозящий отряд киборгов и получивший такой сигнал. И вся эта толпа киборгов, которые, точно муравьи в разворошенном муравейнике, наперегонки пробираются в машинное отделение, пытаясь остаться незамеченными... — Это предусмотрено! — радостно возразил ученый. Ему явно было приятно услышать вопрос, на который у него уже готов ответ. — Если киборгов больше одного, программа запустится на том, который находится в режиме отдыха — то есть том, которого хватятся с меньшей вероятностью. Всем прочим отправляется сигнал, приостанавливающий действие программы до тех пор, пока не будет получен новый сигнал, о том, что выполнение программы первым киборгом по какой-то причине прервано. — Ну ладно... Дальше? — Итак, он отправляется в машинное отделение и перенастраивает реактор или один из реакторов корабля таким образом, чтобы в нужный момент началась неуправляемая цепная реакция, то есть, грубо говоря, произошел взрыв. — Сто-оп! — возмутился генерал. — Это каким же образом он его перенастраивает? Корабельные реакторы от такого защищены наглухо! Ученый лукаво улыбнулся. — Вы, безусловно, правы! От случайного взрыва корабельные реакторы застрахованы полностью. Там абсолютно надежная система, испытанная десятилетиями эксплуатации. Однако, если целенаправленно произвести ряд несложных изменений... Перед ними развернулось вирт-окно с интерактивной схемой. — Вот, смотрите... Изменения действительно оказались несложными — школьник бы разобрался. Ну, по крайней мере, общих сведений, которые генерал смутно помнил из курса военной академии, оказалось вполне достаточно. Генерал зябко передернул плечами. Очень уж не по себе сделалось при мысли, что достаточно получаса возни — и твой верный, послушный, абсолютно надежный корабль запросто превратится в ядреную бомбу... Ядерную, брат, ядерную — не до шуток тут. — Если раньше такого никто не делал, то просто потому, что мало кому придет в голову проделать это с кораблем, на котором он находится, — с улыбкой пояснил ученый. — После этого киборг направляется в рубку корабля, при необходимости нейтрализует находящихся там членов экипажа, и, взяв управление на себя, отправляет корабль в указанном ему направлении. Генерал слегка тряхнул головой — от всех этих «направлений» и «управлений» мозги заплелись лентой Мебиуса, — и ехидно уточнил: — То есть вы ему еще и программу управления кораблем загрузите? Любым, причем? — Общие принципы всюду одни, — невозмутимо ответил ученый. Это был уже третий вопрос, на который ученый заранее знал ответ, и он почувствовал себя совсем уж уверенно. — Ну, если мы, конечно, говорим о человеческих кораблях, рассчитанных на пилота-гуманоида. Элементарные маневры киборг сможет выполнить без специальной подготовки, а большего и не потребуется. Главное, оказаться примерно в указанной точке, а зона поражения в любом случае будет достаточно велика, чтобы причинить значительный ущерб, особенно если речь пойдет о живой силе или сооружениях, не оборудованных специальной защитой. Таким образом, в условиях, когда владение и применение ядерного оружия жестко ограничены общегалактическими конвенциями, мы получаем возможность превратить практически любой космический корабль, находящийся в зоне досягаемости, в управляемую боевую ракету! Ну, разумеется, при условии, что на борту корабля имеется хотя бы один киборг. Ученый сиял. У него была проблема — он нашел блестящее решение! Мелкие бытовые подробности его не волновали. Эти мне ученые! Чисто дети, ей-богу. — Поправочка, — сказал генерал, вставая. — Не «мы». И не «вы». Кто угодно получает такую возможность. Вообще кто угодно. Любой сопливый хакер... — Ну что вы, Владимир Сергеич! — обиделся ученый. — Спецкод же будет абсолютно секретным! Только в распоряжении высшего командования... Генерал посмотрел на него с жалостью. Ну, дети, как есть дети... * * * Дэн очнулся в машинном отсеке. Предыдущие три дня выдались такими утомительными и суматошными, что киборг при первой же возможности рухнул на свой диванчик и уснул без задних ног. И даже когда тело внезапно встало и куда-то поперлось, повинуясь сработавшей подпрограмме, мозг далеко не сразу начал осознавать происходящее. А когда Дэн пришел в себя, то обнаружил, что за каким-то хреном отпер всю систему люков, перекрывающую доступ к корабельному реактору, и деловито ковыряется в нем, попеременно пуская в ход то отвертку, то разводной ключ, то беспроводной паяльник. Причем безо всякой защиты. Радиация здесь была в пределах физиологически безопасной нормы, но тем не менее системе самосохранения полагалось бы истошно вопить, предупреждая о нештатном использовании киборга. Система, однако, молчала, будто бы так и надо. Видимо, сработавшую программу все устраивало. Первым делом Дэн попытался дернуть «Машу» — включить корабельную тревогу. Ага, как бы не так. Повинуясь непонятной подпрограмме, его искин закуклился внутри себя, и устанавливать какую-либо связь со внешним миром решительно отказывался. По идее, охранные системы корабля и без вмешательства должны были среагировать на несанкционированное проникновение в зону реактора, но Михалычу столько раз приходилось сюда лазить вне расписания и без предупреждения, что все эти сигналки он, видимо, давным-давно поотключал... Что-то предпринять пока что представлялось невозможным. Искин и имплантаты были полностью подчинены выполнению загадочной программы. Оставалось думать и соображать. А чем именно он тут, собственно, занят? Дэн быстро проанализировал вероятную цель внесенных изменений — и ему сделалось очень не по себе. Не то, чтобы Дэн хорошо разбирался в устройстве корабельного двигателя, но он поневоле научился разбираться в нем достаточно, чтобы при необходимости помогать Михалычу с ремонтом. То, что он делал сейчас — а общий смысл уже начинал вырисовываться, — позволяло по-прежнему использовать реактор по прямому назначению, в качестве источника энергии для всего корабля, но при этом давало возможность в указанный момент запустить неконтролируемую цепную реакцию. Та-ак... Очень хорошо. То есть ничего хорошего... А что у нас там дальше по плану? По крайней мере, просматривать запущенную подпрограмму искин позволял. Что ж, и на том спасибо... Однако ничего приятного программа Дэну не сообщила. Впрочем, он и не рассчитывал. По завершении работ в моторном отсеке ему надлежало включить таймер, отсчитывающий время до взрыва, отправиться в пультогостиную, сесть за пульт и направить корабль к планете, на раскинувшийся внизу мегаполис. Посадить корабль Дэн, конечно, не сможет, но этого и не требовалось. Воздушный взрыв будет даже эффективнее наземного. Он быстро прикинул в уме, с какой мощностью должен рвануть их реактор... да, центру мегаполиса как раз хватит. Возможно, пригороды и выживут... Руки сами собой закручивали последние гайки... не спешим, тщательней, тщательней, торопиться некуда... заодно выиграем еще несколько минут на подумать... — а Дэн лихорадочно соображал. О том, чтобы позволить искину беспрепятственно выполнить программу до конца, и речи быть не могло. Все его люди: капитан... доктор... Тед... Полина... Михалыч... да даже дурацкое пятиногое животное Котька!.. — Дэн никак не мог допустить, чтобы они стали всего лишь бессловесными деталями летающей бомбы. Впрочем, это не проблема. Можно их разбудить и спровадить в спасательную капсулу. Это-то он сумеет. Но... Но ведь там, внизу, тоже люди... чужие, в принципе, люди, и, казалось бы, черт бы с ними, но... они же ведь тоже чьи-то люди! Сейчас беспомощный, работающий на холостом ходу, независимо от непослушного тела разум Дэна вдруг осознал существование их всех — Дэн увидел их, как миллионы теплых золотистых точек, связанных мириадами тоненьких живых нитей. Взрыв — и точки мгновенно гаснут, а нити, ведущие вовне, обрываются, пульсируют алым, наливаются невыносимой болью... Нет. Так нельзя. Так же, как нельзя стерпеть, чтобы его родной корабль со всеми, кого он любит, превратили в бездушную бомбу. Нет, сейчас ничего предпринять не удастся. Но ему придется пройти в пультогостиную... а в пультогостиную придется пройти через жилой отсек... и вот там уже возможны варианты. Главное, достучаться до капитана. И коротко и внятно объяснить ему, что происходит и что надо делать. Человеческие пальцы мертвой хваткой впились в дверь капитанской каюты. Имплантаты раздирали плоть изнутри, гнали дальше, к пульту управления кораблем — задача была ясна и недвусмысленна: пройти в рубку, взять на себя управление, направить корабль к планете... но человек зло нахмурился и с размаху ткнул в сенсор. Дверь отъехала в сторону. Автоматически включилось освещение: приглушенная ночная подсветка. Капитан приподнялся на койке и сонно заморгал. — Дэн, это ты? Что случилось? Ты чего-то хотел? И непослушные человеческие губы зашевелились, по одному слову выдавливая тщательно отцеженную информацию: — Атака извне. Мой. Процессор. Взломан. Реактор. Корабля. Подготовлен. К взрыву. Двадцать. Минут. Эвакуировать. Экипаж. Предотвратить. Взрыв. Ликвидировать. Киборга. Последний пункт Дэна совершенно не устраивал, но другого выхода он не видел. Обезвредить его иными способами с помощью средств, имеющихся на корабле, возможным не представлялось. Капитан, похоже, ничего не понимал спросонок. Он растерянно смотрел на своего навигатора. — Это срыв! У меня срыв! Ключевое слово. Должно сработать, он все время этого боялся... — Михалычу скажите... реактор... взорвется... Пристрелите меня! Срочно! Пожалуйста... Киборг стоял, изо всех сил цепляясь за дверной косяк. Казалось, будто его треплет и тянет прочь жестоким ураганом, не видимым и не слышным отсюда, из каюты. Металлопластовый косяк, не рассчитанный на такие нагрузки, жалобно поскрипывал, сминаясь. Стас машинально сунул руку в тумбочку, не глядя вынул именной бластер, снял оружие с предохранителя... и замешкался, глядя в умоляющие глаза своего навигатора. — Так. Вот что. Пристрелить тебя я всегда успею. — Не факт... — Цыц. Ты куда шел? За пульт, да? Иди. — Я не... — Иди! Руки от пульта в нужный момент оторвать сможешь? — Д-да... — Вперед! И капитан взревел мощным командирским басом, сделавшим бы честь любой корабельной сирене: — Те-ед!!! На рев, как и ожидалось, вылетел не только Тед, но и все члены экипажа. Замешкались только те, кто свалился с коек. Но Стасу сейчас нужен был в первую очередь пилот. — Тед! К пульту, быстро! Остальные — готовиться к эвакуации! Тед подлетел к пульту — и остановился, как вкопанный, не веря своим глазам. В его кресле — в его священном пилотском кресле! — окопался Дэн. Руки киборга деловито летали над пультом, уверенно запуская процедуру отлета. Тед уже собрался было сказать напарнику все, что он думает о таком хамстве, но не успел. Капитан бесцеремонно отодвинул пилота в сторону и скомандовал киборгу: — Дэн! Руки убери! Подберись! Тед бы вот не понял, чего хочет от него капитан, а киборг, очевидно, понял. Он с видимым усилием остановил бегающие по пульту пальцы, обхватил себя за плечи, задрал ноги и свернулся на кресле в позе эмбриона. А Станислав Федотович в ту же секунду хлопнул по кнопке на подлокотнике, включающей фиксирующее силовое поле. Вот за что Теодор ненавидел пристегиваться во время маневров — так это за то, что силовое поле вокруг кресла возникало по специальному замысловатому алгоритму, не известному никому, кроме создателей оного. Теоретически оно должно было «обеспечивать надежную фиксацию и защиту уязвимых частей тела в ходе маневров, с учетом индивидуальных физических особенностей пользователя, позволяя при этом сохранять необходимую свободу движений головы и конечностей» (так говорилось в рекламе и в инструкции). Практически же, по крайней мере, у них на корабле, поле намертво фиксировало тебя в той позе, которую ты успел занять на момент его включения, блокируя любые попытки устроиться поудобнее, и еле-еле позволяло двигать руками (в том случае, если ты не забыл перед включением оттопырить их подальше). И если худощавый навигатор чувствовал себя в этом поле еще более или менее комфортно, то рослый и плечистый пилот неизменно ощущал себя колбасой в тугой сеточке. И сейчас, когда Дэн залез в кресло с ногами и свернулся клубком, «умное» поле явно решило, что ему доверили какой-то ценный неодушевленный предмет, и окутало киборга с головой. В следующую секунду киборг вновь дал волю имплантатам, программа обнаружила, что дальнейшее выполнение поставленной задачи невозможно, и дала команду освободиться. Но не тут-то было: поле, рассчитанное на многократные перегрузки, держало намертво. Тед всегда подозревал, что его задача — не столько помочь пилоту выжить, сколько не дать тушке размазаться по всей рубке, сохранив тело для удобства расследования обстоятельств катастрофы. Теперь пилот в этом убедился. — Эй, — возмущенно сказал он, полюбовавшись, как мечется в его кресле киборг, — он же мне так все кресло разнесет! — Ничего, — ответил капитан, могучим пинком по рычагу отсоединяя трясущееся кресло от креплений и отпихивая его в сторону, чтоб не мешалось. — Выживем — мы тебе новое купим. Из натуральной кожи... — Молодого дермантина! — весело добавил Дэн, улучив паузу в терзавших его судорогах. Любой сторонний наблюдатель (например, с ужасом смотревший на это Вениамин, или испуганно жавшаяся к доктору Полина) мог подумать, будто киборгу сейчас очень плохо. На самом деле, киборгу сейчас было очень хорошо. Самого страшного, чего он панически боялся, уже не случилось. Остальное взял на себя Станислав Федотович, Станислав Федотович действовал решительно и уверенно, и Дэн все его действия всемерно одобрял. А то, что ему сейчас немножко больно и немножко ломает, и в глазах слегка потемнело — ну, подумаешь, в первый раз, что ли. Потерпит. — Давай, Тед, — распоряжался капитан, — отходим от станции на... миль на двадцать хватит? — Лучше на пятьдесят, — выдавил Дэн. — Чтобы с запасом. — А разрешение на маневры? Диспетчер нам сейчас... — вякнул Тед. — Форс-мажор. Бомба на борту. Отходим в целях обеспечения безопасности станции. — Бо-омба?! — ахнул пилот, не прекращая, однако, управлять отходом от станции. До сих пор он выполнял капитанские распоряжения чисто машинально: властный голос командира просто не давал ему времени задуматься. А теперь Тед осознал, что внезапная ночная тревога — отнюдь не учебная. — Михалыч, у тебя есть... пять минут, посмотри, что там у нас с реактором и нельзя ли что-то сделать. Взрыватель, главное, отключи, если получится! Остальные — в спасательную капсулу. Вещей не брать, только самое необходимое. Полина, куда?! — рявкнул капитан, когда зоолог рванула в коридор. — Я без Котьки не полечу! — донеслось из ближайшей каюты. Котька, по счастью, обнаружилась сразу. Зловредное создание воспользовалось тем, что капитанская каюта в кои-то веки оказалась открыта, и удобно устроилось у него на подушке. Полина схватила Котьку, притиснула к себе, и так и бросилась к капсуле в одной ночнушке, эротично сверкая коленками и тем, что выше. Доктор, впрочем, заглянул в ее каюту и прихватил первую попавшуюся под руку одежду. Время у него было: укладку с набором первой помощи искать долго не пришлось. Вернувшийся Михалыч только руками развел. Из его длинной и прочувствованной речи капитан не понял ни слова, но, судя по всему, зловредная программа постаралась на совесть: исправить или хотя бы отключить то, что накрутил Дэн в моторном отсеке, за пять минут было невозможно. — Нвдржыт, — сообщил между делом механик Станиславу, ткнув пальцем в злополучное пилотское кресло. Киборг упрямо продолжал метаться, и кресло уже начинало разваливаться. А при разрушении кресла силовое поле, по идее, должно было отключиться автоматически. А может, и не должно... но проверять это, пожалуй, не стоило. — У тебя силовой генератор ограниченного действия есть? Тащи! И еще через сорок секунд останки кресла вместе с пленным киборгом были, для верности, укутаны сверху еще одним полем. Любому другому человеку, кроме Дэна, от такой двойной нагрузки не поздоровилось бы, но Станислав резонно рассудил, что киборг-то выживет, а иначе может не поздоровиться им. Каким образом в четырехместную капсулу набились вшестером, плюс кошка и кресло — о том ведомо лишь древнему и тайному искусству тетриса. На переднем пассажирском сиденье сидел Станислав, на коленях у него эротично умостилась полуодетая Полина, на коленях у Полины — сильно и весьма эффективно негодующая Котька. На заднее сиденье втиснули Вениамина, кресло с дергающимся в нем Дэном, и Михалыча, которого капитан приволок за шкирку в последнюю минуту: механик твердо намеревался вскрыть реактор болгаркой. Единственный, кто устроился с относительным комфортом, был пилот — если не считать того, что он примостил у себя на коленях горшок с драгоценной коноплей. Станислав хотел был выразить негодование по поводу последнего пункта — но тут Теодор вдруг хлопнул себя по лбу, выскочил и умчался прочь. Из корабля донесся хруст, негодующий вопль искина, оборвавшийся на полуслове — и пять секунд спустя Тед прибежал обратно, таща в руках корабельный блок памяти, варварски выдранный по-горячему. — А чо ж мы, Машку тут так и бросим? — пояснил пилот, и кинул блок на колени Михалычу. Михалыч не возражал — рукой, свободной от кресла, он обнял блок, точно младенца, и бережно прижал его к груди. Корабельная спасательная капсула представляет собой этакий мини-катер с неограниченным запасом живучести (теоретически, и если не пихаться в нее вшестером) и весьма ограниченными возможностями автономного передвижения. Вылетев из шлюза, Тед сразу набрал максимально доступную скорость, не обращая внимания на негодующие вопли отдельных спасаемых, отлетел от корабля на разумное расстояние и завис в ожидании. Все умолкли. До большинства присутствующих — включая капитана — только теперь начало доходить, что они вот-вот останутся без корабля. Причем на другом конце Галактики, за много-много световых лет от родного Нового Бобруйска... Никто не осознал, что в капсуле внезапно воцарились тишина и спокойствие, пока не раздался ровный голос Дэна: — Ну все, думаю, силовое поле можно уже отключать. Я так понимаю, теперь, когда мы не на корабле, выполнение программы прервано за невозможностью осуществления задания. — Ты уверен? — уточнил капитан. — Угу. Михалыч щелкнул тумблером генератора, потом нажал на кнопку на подлокотнике. Дэн, взъерошенный и помятый, с наслаждением потянулся, упершись ладонями в потолок капсулы. — Ты на сколько таймер выставил? — осведомился капитан. — На двадцать минут, — сказал Дэн. — Расчеты показали, что этого должно хватить для доставки корабля в назначенное место. Вот, где-то сейчас и должно рвануть... Тед включил камеру заднего обзора, установив светофильтры с расчетом на вспышку. Пока что массивная туша транспортника выглядела крохотным темным пятнышком на фоне звезд. Все невольно замерли и напряглись, мысленно прощаясь с «Мозгоедом». Михалыч пару раз шмыгнул носом, Полина, не таясь, тихо плакала, Стас смотрел в потолок и усиленно моргал. Так прошло минуты две... или три... или пять... — Ну?! — не выдержал Стас. — И где? — А я только сейчас сообразил, — задумчиво сказал Дэн. — Таймер-то был на искин корабельный завязан. А искин-то у нас тут, с собой. Тед же его прихватил, сентиментальный наш. Так что, по-моему, оно так и не рванет. Ну, пока мы Машку на место не воткнем... На этом месте Тед извернулся на сиденье и с левой заехал напарнику кулаком в лоб. Не за то, что тот в чем-то провинился, а просто за то, что раньше не сказал. Теоретически Стас должен был сказать пилоту, что он неправ. Практически он и сам чуть было не сделал то же самое, и непременно бы сделал, кабы Полина на коленках не мешалась. Киборг, впрочем, все равно увернулся. — Ладно, — сухо сказал Станислав. — На корабль, до выяснения обстоятельств, пока все-таки возвращаться не стоит. Рули к станции, Тед. И надо еще подумать, как им изложить ситуацию, чтобы это выглядело не так... фантастически. И с Роджером надо будет связаться. Выяснить, кто, откуда и почему отправил такой занятный приказ. И что за программа такая у Дэна в башке сидит. Либо Фрэнка надо будет попросить, либо найти другого надежного хакера. И... Дэн. Объявляю тебе благодарность за проявленное мужество и... В общем, спасибо, Дэн. Ты нас опять спас... У капитана перехватило горло, и самому сделалось неловко от всей этой возвышенной ситуации. Впрочем, оглянувшись назад, он тотчас успокоился: киборг каким-то чудом ухитрился удобно развалиться в кресле, зажатом между спинками сидений, и с видом избалованного кота грыз заныканные в кармане леденцы. Известно же, что нет лучшего средства от лишнего пафоса, чем лопать конфеты с выражением «Да, я такой, хвалите меня, хвалите!»

Часть 1

@темы: Фандомная Битва две-тысячи-такого-то-года

---

ФБ - 2014

25.07.2014 в 21:19

Пишет  fandom Oluhov 2014:

fandom Oluhov 2014. Драбблы, 2 lvl. Часть 1.

Список работ: Ритуал Гиперактивный Темнота Трудотерапия Манекен Новый год Жить Груз 300 Зеленая стена Качу чичас! Они сражались за миелофон Детсад Пробуждение Мы живы О своём, о девичьем Инструктаж Мэйд ин Шоарра Если вы видите белый фон, нам очень жаль. Михалыч работает над этим, но говорит, что дело не в его руках, а в руках спецов местной базы. Название: Ритуал Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 310 слов Пейринг: команда/идиотизм (основной), спойлер Роджер/Полина Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Краткое содержание: Дурацкие корабельные шуточки и приколы а утром из Теда сделают сукияки. Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Ритуал" Теодор открыл дверь на первый же осторожный стук и жадно поинтересовался: — Ну что, она наконец уснула?! — Да, — подтвердил Дэн. — Шестая минута третьей фазы медленного сна, стабильный дельта-ритм. — Чего?! — В ближайшие полчаса ее и пушкой не разбудишь, — перевел на человеческий киборг. — Супер! Пошли, — Теодор беззвучно выскользнул из каюты, оставив ее открытой, чтобы в случае чего было куда отступать. — Ты с Машкой договорился? — Да, но…. Ты думаешь, Полину это обрадует? Подобные алогичные действия, да еще без капитанского ведома, киборга здорово смущали. — Нет, — гнусно захихикал Теодор, подтягивая трусы. — Зато обрадует всех остальных! — А вдруг она обидится? — Пфе! Это такой ритуал, понимаешь? Побурчит для вида и успокоится. А вот если мы его не исполним, она весь день будет дергаться и на нас коситься, ожидая какого-то подвоха. А так с утреца отстрелялась — и все! — Ладно, — смирился Дэн, видя, что друг говорит правду, — идем. Парни прокрались по коридору до Полининой каюты, возле которой предостерегающе алел сенсор. Впрочем, стоило киборгу протянуть к нему руку, как огонек сменился на зеленый, и створка плавно, гораздо медленнее и тише обычного отъехала в сторону. Некоторое время Тед молча таращился на койку, потом повернулся к напарнику и с досадой прошипел: — Мог бы и предупредить! — О чем? — искренне удивился Дэн. — Вот же она, лежит, спит. — Балда! Уже мог бы научиться такие тонкости чувствовать! — Ну извини, — смущенно сказал киборг и немедленно внес замечание приятеля в свой список бессмысленных человеческих заморочек, семьсот сорок шестым пунктом. — Так что, уходим? Теодор помялся, поскрежетал зубами — и хочется, и колется, — и принял волевое решение: — Нет, отступать поздно. В конце концов, первое апреля бывает только раз в году! Пилот отвинтил крышечку с тюбика зубной пасты, шагнул в каюту, склонился над койкой и щедрой рукой нарисовал пышные, развесистые усы безмятежно посапывающей Полине, — а потом и обнимающему ее Роджеру. Название: Гиперактивный Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 541 слово Персонажи: клон Дэна, Вадим Категория: джен Жанр: драма, Hurt/comfort Рейтинг: G Краткое содержание: «Вспомнилось. Я как-то раз в детстве сломала руку. Меня мама повела к врачу. В коридоре с бабушкой сидел мерзкий, рыжий пацан. Он не мог усидеть на месте. Дубасил бабушку, носился по коридору. У него тоже была какая-то травма. Бабуля рассказала моей маме, что ребенок типичный «вождь краснокожих». Его долбало током, он тонул в бочке с водой, разбивался, ломал руки-ноги. Подытожила бабуля так: «Сказала матери, чтоб рожала второго. Этот не выживет». (c) башорг Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Гиперактивный" Кто не прыгал из окошка с новым маминым зонтом, Тот лихим парашютистом не считается пока. Не лететь ему, как птице, над взволнованной толпой, Не лежать ему в больнице с переломанной ногой! Григорий Остер «Вредные советы» Димка распрямился во весь рост, придерживаясь рукой за верхнюю ветку, и орлиным взором окинул стоящий под деревом бассейн. Отсюда бассейн выглядел совсем крохотным. К тому же в глубине души Димка подозревал, что он вообще не рассчитан на прыжки с трамплина. Но его это не смущало. Сегодня он был отважным космодесантником, идущим в высадку на планету коварных ксеносов, а космодесантники трудностей не боятся, папа всегда так говорит! Он выпустил ветку и, непринужденно балансируя, дошел до конца толстого сука, нависавшего прямо над бассейном. Сердце отчаянно колотилось, как всегда перед очередным подвигом. Димка обожал это состояние легкого головокружения, когда ты будто не ходишь, а летаешь, и все у тебя получается... ну, или не получается, это уж как повезет. Он на собственном горьком опыте убедился, что волшебному ощущению полета полностью доверяться не стоит. Поэтому мальчик выдержал паузу, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, выравнивая дыхание и прикидывая расстояние — и только потом оттолкнулся от спружинившего под ногами сука и прыгнул. Ну... в бассейн он попал. Это хорошо. Плохо было то, что бассейн как-то быстро закончился. Мальчишеское тело стремительно пронизало метровый слой воды, ударилось о пластиковое дно, его опрокинуло на спину, развернуло, приложило головой... «Не получилось...» — мельком подумал он, теряя сознание. — Ну что, папаша, — услышал он, приходя в себя, — дешево отделались! Сейчас из реанимации в стационар переведем, пару деньков отлежится, если все будет в порядке — выпишем. Повезло вам, что он ласточкой не сиганул! А то бы и везти никуда не пришлось... Считай, в рубашке мальчонка родился. О, да вы у нас тут не в первый раз? Хм... Ого... Ничего себе... Ну, а это-то он как ухитрился?! — Реактивный ранец строил. И испытывал, — мрачно ответил папа. — И это все к восьми годам? Хм... Способный мальчик... будет... если выживет. Вы бы, папаша, на всякий случай второго завели, если этот вдруг совсем поломается. Мама-то его где? — Это клон, — лаконично ответил папа. Судя по всему, он начинал закипать. Когда он так отрывисто говорит, лучше ему под руку не соваться. — А-а, ну, тем более! Клонируйте себе еще одного, авось, поспокойней выйдет... да шучу я, шучу, что уж вы сразу! Ишь, вызверился, черт лохматый... — пробормотала тетка вполголоса, думая, будто ее никто не слышит. Пока Димку на каталке везли из белой реанимационной палаты в обычную, зеленую, он держался за папину руку и все думал. Когда его переложили на койку, облепили датчиками и, наконец, ушли, он посмотрел на папу, присевшего на стул рядом с койкой, и спросил: — Пап! А если я когда-нибудь совсем убьюсь нафиг, ты себе другого такого же мальчика заведешь, да? Папа скривился, как лимон раскусил, и зачем-то подоткнул ему под ноги одеяло. — Услышал, да? Кто ее только в детскую больницу взял, дуру такую... Не заведу, не бойся. Другого такого, как ты, не было, нет... и не надо. А вот задницу я тебе надеру, как из больницы выпишут. Готовься заранее! Димка блаженно вздохнул и повернулся набок. Насчет задницы он и так не сомневался — у папы были твердые правила на этот счет, — а вот про второго мальчика «навсякийслучай» ему не понравилось. Надо будет у старшего спросить, что он об этом думает — Дэн гораздо лучше разбирался в том, на что способны эти взрослые... Название: Темнота Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 769 слов Персонажи: Тед Категория: джен Жанр: драма Рейтинг: G Краткое содержание: «Напишите про то, как Теодор жил без зрения или про то, как снова на КМ его лишился». Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Темнота" Что значит открывать глаза в темноту? Не ту, которая ночная, а в вынужденную. Открывать и чувствовать, как ресницы цепляются за повязку, знать, что там, за ней, находится весь остальной мир, с его светом, шумом и постоянным бегом вперёд? На самом деле это не страшно. Уже не страшно. Страшно было на ощупь выбираться из-под обломков катера, когда в лёгкие вгрызался дым, а пальцы то и дело натыкались на искорёженные куски обшивки. Он разодрал их в кровь, разбирая то, что считал завалом, а на деле едва окончательно не похоронив себя, обрушив державшуюся на честном слове секцию. Но ему повезло — спасатели подоспели как раз вовремя. Если бы не их оперативность, вряд ли бы он так легко отделался. Теодор вздрагивает. «Легко, как же». Нет, он не боялся потерять зрение — страховка, хоть и государственная, полностью покрыла лечение, да и подобные операции слишком давно перешли в разряд рутинных, не оставляя неудаче даже мизерного шанса. Дело было совсем, совсем в другом. Целых три месяца ему пришлось валять дурачка перед Ликой — пожалуй, единственным существом, поддержавшем его в стремлении стать пилотом. Он снова вздрагивает, вспоминая: — Привет! — И тебе привет, Малая. Как живёшь? — Отлично! Опять нет картинки! Что, снова проблемы со связью? — Да всё никак не доберусь починить. В следующий раз непременно увидимся! — Ну смотри, ты обещал! Целую, братишка! Тед помнит, как осторожно прикладывал пальцы к губам, а потом к терминалу. Но вслух произносил: — Завязывай с этими телячьими нежностями! Хорошо, что межпланетная связь такая дорогая, и можно было потянуть неделю-другую, прежде чем снова услышишь радостное «Привет!» Тогда, в реабилитационном центре, время словно застыло. Вначале был период голосов и чужих прикосновений: ему говорили, что делать, куда идти, сколько ступенек на лестнице и как далеко до ближайшей стены. Его водили под руку и придерживали за плечо — это было унизительно, но лучше, чем если бы катали на коляске. Он отказался от провожатых сразу же, как запомнил весь маршрут. И пришло время звуков. Тихое пощёлкивание робота-уборщика, писк приборов, шелест халатов медперсонала и дробный цокот каблучков посетительницы, дважды в день прибегающей в соседнюю палату. Почему именно посетительницы? Он не знал. Но очень хотел верить, что есть кто-то, к кому каждый день ходят. К нему самому приходили лишь дважды. Один раз — из страховой: убедиться, что у него нет претензий к качеству лечения. Во второй раз приходил следователь, вовсю допытывавшийся, не знает ли Тед чего о напавших на его судно пиратах. Ещё были аудиокниги. Но к концу первого месяца ему казалось, что он буквально переполнен информацией, а голоса дикторов мерещились даже во сне: иногда он действительно засыпал в наушниках. Третий период был, пожалуй, самым долгим и однообразным. Процедуры закончились, всё шло по плану, но до вожделённого снятия повязок оставалось ещё очень и очень долго. Какая пора года была на той планете — весна, лето, осень? Или это у них зима такая? Были лишь гудящие над головой сосны да шуршащий гравий под ногами. Ещё были грунтовые дорожки, но по ним было очень неудобно ходить. Возможно, именно поэтому он и выбирал их, стараясь уйти как можно дальше, пока браслет на запястье не начинал тревожно пиликать, предлагая сменить направление. Каждый день — словно слепок с предыдущего: подъём, завтрак, прогулка, обед, снова прогулка, ужин... Ещё были сны — яркие, динамичные, насыщенные светом и цветом воспоминания недавнего прошлого. И темнота в перерывах между ними. В какой-то момент он понял, что боится пробуждений. Не хочет, не может больше открывать глаза и неотрывно пялиться в окружающую его темноту. Не способен ждать, когда же наступит день, в который врачи решат, что повязку можно сделать менее плотной, позволяя глазам увидеть если не свет, то хотя бы его предвестие. И именно тем утром ему снова позвонила Лика. Как чувствовала. — Как дела, братишка? Всё со своей поломкой маешься? — Есть немного. Ничего, скоро поправят. — Я надеюсь. — Я тебе перезвоню. Как только всё починят, первый звонок — твой. Идёт? — Идёт. Наверное, именно тогда он осознал, что всё хорошо. Хорошо, потому что выжил, хорошо, потому что вся эта эпопея действительно скоро закончится, хорошо, потому что жизнь, чёрт возьми, продолжается! Надо только пережить этот день. И следующий. И тот, что придёт за ним. Потому что не бывает безнадёжных ситуаций, есть те, которые человек может преодолеть, и те, перед которыми пасует. А вся разница между ними — в голове. Он начал с простого. Клавиатура на больничном терминале была старой, ей даже чипсы впрок не шли, но раскладка была стандартной. Для начала — самое оно. Первое время на новом корабле Тед спал не выключая свет, чтобы в любой момент, открывая глаза, убедиться — он может видеть. Потом так же остервенело отключал всё, что мог, закрашивал диоды, прятал подсвеченный пульт, брелоки, вырубал комм. И ходил вытянув вперёд руку. Просто, чтобы помнить: преодолеть можно всё, было бы желание. Название: Трудотерапия Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 450 слов Персонажи: Тед, Лика Категория: джен Жанр: флафф Рейтинг: G Краткое содержание: давным-давно, когда Тед еще не убежал из дома, а Лика и не мечтала быть ксенопсихологом, они вместе каждый год работали на ферме. Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Трудотерапия" Жаркое солнце палило над фермой, заставляя изредка поднимать голову и отдыхать, вытирая пот со лба. Четырнадцатилетний Тед и шестилетняя Лика сидели возле грядок с клубникой, сердито поглядывая на оставшиеся им двадцать метров. Десять первых были выполоты за час с пыхтением и недовольством; часто между братом и сестрой вспыхивали мелкие конфликты. Но оба понимали, что, пока грядка не будет прополота до конца, ужинать их не позовут. Ричард Лендер считал, что физический труд облагораживает, и упорно старался привить привычку трудиться детям. Те брыкались и всячески не хотели принимать заботы отца. — Не хочу-у-у, — заныла Лика, садясь на землю и отодвигая корзину с травой. — Ты старший, ты поли больше. — Угу, не дождешься! — Тед демонстративно передвинулся дальше, борясь с усами клубники. К сожалению, клубника только-только появилась белыми ягодами, и полоть ее было сплошное мучение. Ни тебе поощрения за работу, когда можно сорвать с грядки и сразу съесть, ни стимула. Тед повернулся и увидел, что сестра все-таки взялась за работу, что-то бормоча себе под нос. — Ты что там, на меня обиделась? — подозрительно спросил он, прислушиваясь к ее бормотанию. — Я хочу, чтобы пошел дождь! — Лика подняла голову на небо, указывая на тучу на горизонте. — Если чего-то очень сильно хотеть, то оно исполнится. Вот я и хочу. Это такой проверенный способ. — Угу, пойдет. — Тед вернулся к прополке. — Завтра с утра, или сегодня вечером, когда не надо. Но точно не сейчас, папа тучу своим видом прогонит. Лика уныло опустила голову, распрощавшись с надеждой отсрочки пытки. — Ненавижу быть фермером, — признался Тед, пытаясь выдернуть крапиву. Та коварно обстрекала его, и Лендер-младший взвыл, тряся ладонью. — Я тоже не хочу всю жизнь просидеть на родной планете, — Лика грустно посмотрела на Теда. — Я хочу быть кем угодно, только бы не жить дома. — Да ну, куда тебя возьмут? Ты девчонка, вам положено в огороде копаться, — зло сказал Тед, подхватив корзинку и отойдя от сестры на пару метров. Следующие минуты прошли в тишине. Лика хлюпала носом, а Тед обиженно сопел. Извиняться первым он не любил. «Малая сама виновата! Ее никто не просил лезть. Да и как она сможет быть одна... без родителей, без меня?». Внезапно что-то красное мелькнуло между клубничных листьев. Тед раздвинул куст и увидел первую в это лето спелую ягоду. С сомнением покрутил ее, но придраться было не к чему. Хоть и мелкая, но полностью красная. Тед сорвал ягоду и собрался было отправить ее в рот, но, бросив взгляд на Лику, передумал. Тень упала на спину девочки, и Анжелика подняла голову. Брат немного смущенно сунул ей в руки ягоду и пробормотал: — Ты, это, прости. Смотри, что нашел — красная-красная, и, наверное, вкусная! Лика обрадовано взвизгнула и бросилась мыть клубнику, а Теодор, подождав, когда она скроется за домом, поднял ее корзину и понёс выносить траву. «Все-таки младшая, — думал он. — Кто, кроме меня?» Название: Манекен Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 332 слова Персонажи: капитан, Дэн, Тед, Полина Категория: джен Жанр: юмор, экшн Рейтинг: G Краткое содержание: «Рыжая голова мотнулась от удара — и снова выпрямилась и встала ровно. Голубые глаза были совершенно пустыми, но капитану казалось, будто они ехидно щурятся — не возьмешь, мол!..» Предупреждения: избиение Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Манекен" Рыжая голова мотнулась от удара — и снова выпрямилась и встала ровно. Голубые глаза были совершенно пустыми, но капитану казалось, будто они ехидно щурятся — не возьмешь, мол! Он еще раз заехал кулаком в челюсть, и равнодушное лицо на миг скривилось — ни дать ни взять, живое! Капитан ускорился, и на рыжую куклу обрушился град ударов. Серия круговых — тазобедренный сустав, корпус, голова, потом с левой — голова, тазобедренный сустав, корпус. Удар носком в пах, подшаг, удар кулаком в лицо. Захват за плечи, удар коленом под ребра — справа, слева. Захват за затылок, удар коленом в лицо... — Станислав Федотович! Капитан остановился, тряхнул головой, возвращаясь к реальности, обернулся. Из-за двери торчала лохматая рыжая башка. — Обед готов, все вас ждут! — Хорошо, Дэн. Вы садитесь без меня пока, я сейчас. И Станислав Федотович накинул халат и пошел в душ. * * * — Ну вот на черта ты его такого купил?! — жалобно вопросила Полина. — А я чего? Я ничего! — вяло отнекивался Тед. — На сайте у них был брюнет с карими глазами, я еще подумал — во, поржем все вместе! А доставили этого. А мне и ни к чему, я и не посмотрел, пока мы не взлетели... Манекен оказался огненно-рыжим, голубоглазым, и даже выражением лица чем-то смахивал на Дэна — точнее, на его «выражение типовое номер 3». Теперь ребятам было ужасно неудобно перед навигатором. Хотя вообще-то это была его идея — подарить капитану на день рождения боксерский манекен. Дэн случайно увидел, как Станислав Федотович пытается аккуратно пинать велотренажер, и его осенило. Полина с Тедом виновато покосились на киборга. Дэн равнодушно пожал плечами. Не его бьют — и ладно. Ничего общего между собой и резиновой куклой на подставке навигатор не видел. К тому же он, в отличие от друзей, точно знал, что кукле пофиг. — Ну я так не могу! — шмыгнула носом Полина. — Он же... он же как живой! — Так, Полин! — насторожился пилот. — Ты только не вздумай еще и его под покровительство взять, ага? А то он стоил, как движок маневровый, обидно будет, если он простаивать станет оттого, что кому-то его жалко! По насупившейся физиономии девушки Тед понял, что попал в точку... Название: Новый год Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 892 слова Пейринг: Станислав Федотович/Денис Категория: преслеш Жанр: романс, флафф Рейтинг: G Краткое содержание: Станислав Федотович никогда не любил Новый Год. По крайней мере, он именно так и думал. Примечание: Для всех, кто просил Станислав/Денис в посте заявок. Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Новый год" Снег хлопьями сыпал с мрачного неба, укрывая землю серебрящимся в неоновом свете одеялом. Под ногами хрустело свежее крошево, пар изо рта вырывался облачками и застывал на волосах. Вокруг суетились люди, то и дело ныряющие в украшенные яркими венками двери, терялись за светом гирлянд и блеском елочных игрушек. Новый Бобруйск готовился к встрече нового года, принарядился, как красна девица перед свиданием. Детский гомон сплетался с льющимися тут и там из колонок рождественскими гимнами и песнями популярных исполнителей. Станислав Федотович не любил этот праздник, пусть и не торопился в этом признаваться. В такие дни легко было затеряться в своем одиночестве. Наблюдая, как суетятся милые девушки, выбирающие своим возлюбленным сувениры, мамочки, шерстящие полки в поиске новой игрушки для ребенка, и суровые мужчины, под чьим присмотром оставлены непоседливые отпрыски, Станислав как никогда остро ощущал, что он — стареющий холостяк. Раньше, когда раны не ныли на погоду, а в документах не стояло штампа «Запас», у него были его бойцы. Были случайные любовницы, но о них он не привык вспоминать с такой теплотой — не складывалось. После увольнения появились Тед и Полина. Даже Сакаи с его ребятами. Но, как любил говаривать в подпитии Веня, это не то. Каждый заядлый холостяк знает, чего не хватает больше всего. Убранной комнаты, теплого ужина, ждущего тебя дома человека. Только твоего. Станислав опять-таки не признался бы, но не хватало. Мысль о том, что вообще-то прямо сейчас в его одинокой квартире кто-то есть, была внезапной и странной. Ну, это же просто Дэн, это совсем не то. Просто нельзя же было бросить его одного на корабле, когда все разбрелись на праздники к семьям и любовницам. Почему Дэн отказался уйти в загул с Теодором? Северный ветер, пронизывающе холодный, хватал за щеки, покалывал их невидимыми иглами, понукая выше поднимать воротник и скрываться за ним от разгула стихии, усугубляющей хандру. В авоське позвякивали две бутылки коньяка и подарочная коробка конфет. Станислав Федотович медленно брел в направлении ближайшей станции: аэромобили до района, где жили друзья, с которыми он собирался встретить этот Новый Год, ходили до поздней ночи. Но Станислав не любил опаздывать, потому добирался загодя. В витринах магазинов зазывно блестели огоньки, привлекая внимание к выложенным на обозрение новинкам. Здесь можно было увидеть что угодно: от подарочной упаковки конфет до уменьшенной копии автомобиля. Но взгляд Станислава зацепился не за них. Бездумно рассматривая товары — что угодно, лишь бы не видеть чужого счастья — капитан заприметил маленький прибор, над которым светилась знакомая комбинация букв и цифр. Электронный справочник навигатора — последняя версия, которая, если верить многочисленным рекламным проспектам, отличалась от предыдущей улучшенным таймером для решения трасс и расширенной базой звездных карт. Сам не очень понимая, что делает, Станислав остановился и молча уставился на прибор. Ему такие гаджеты казались пустой тратой времени и денег. Но сразу вспомнилось, как часто листал каталоги Дэн, подолгу рассматривая именно эту модель. Станислав давно не покупал подарки под Новый Год — было некогда, а иногда — некому. Он уже успел забыть, что чувствуешь, когда находишь то, что нужно. Даже если не искал. Если не хотел. Не думал. И не собирался покупать. Зачем ему? Кто будет покупать подарок соседу по комнате? Соседу по комнате — никто. Капитан сменил траекторию движения и уверенно вошел в просторный, пахнущий едой и парфюмом супермаркет. С трудом сориентировавшись по цифровому табло, Стас стряхнул снег с пальто и медленно направился к нужному отделу. Может, он понятия не имел — зачем он собирается купить этот чертов электронный справочник, зато точно знал, почему. Потому что он так хотел. Выйдя из магазина Станислав ненадолго задержался, все еще сомневаясь. Некрасиво получалось: сначала принял приглашение в гости, потом резко передумал. Но идти совершенно не хотелось. Еще немного поколебавшись, Станислав набрал сообщение с извинениями и решительно направился домой. Стоя на пороге собственной квартиры, Станислав пытался решить вопрос жизни и смерти: звонить и открыть дверь своим ключом. Одну руку оттягивала авоська со спиртным, во второй был зажат неказистый сверток с кривым бантом. Возиться с ключом не хотелось. Но это же его квартира, да и откроет ли Дэн? Станислав обещал вернуться утром. А в итоге не прошло и пары часов, как мнется на пороге. Вежливо ли будет вломиться молча? Вдруг Дэн занят чем-то... Чем-то! Наверное, лучше позвонить. В свою квартиру? Глупо как-то. Постучать? Зачем? Это же его квартира. И его, в конце концов, киборг. Устав от пустых размышлений, Стас, чувствуя себя круглым идиотом, все-таки позвонил. Из приоткрытой Дэном двери в коридор вырвались соблазнительные запахи домашней стряпни, от которых в животе пронзительно заурчало. За плечом радовала взгляд первозданной чистотой вдруг ставшая похожей на дом квартира. И сам рыжий — в переднике и смешном поварском колпаке — смотрелся на этом фоне на удивление гармонично. — Станислав Федотович, — улыбнулся он и посторонился, пропуская хозяина в квартиру. — Вы рано. Не дожидаясь вопросов, ответы на которые не готов был дать, Станислав сообщил: — Да вот. Я рано. — Хорошо, — легко согласился Дэн и пояснил свою мысль: — Ужин уже готов. — Славно. А у меня вот... Тебе, — без лишних слов сунув в руки Дэну коробку с подарком, Стас предпочел не уточнять, зачем рыжий вообще готовил? Капитан не удивился бы, учитывая запредельную проницательность Дэна, если бы тот раньше него догадался: Станислав Федотович не бросит его тосковать в одиночестве в новогоднюю ночь. Но слышать это, снова же, был не готов. Сделаем вид, что никто ничего не понял. — Помою руки, — чувствуя себя не в своей тарелке, буркнул Стас и поспешил ретироваться в ванную. Дэн рассматривал неказистую упаковку таким взглядом, что у капитана не осталось никаких сомнений — подарок нашел своего адресата. И содержимое тут ни при чем. А может быть и есть что-то в этих новогодних праздниках. Название: Жить Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 553 слова Персонажи: Дэн, Маша Категория: джен Жанр: повседневность Рейтинг: G Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Жить" «Между прочим, капитан сегодня спрашивал, кто из вас киборг». Маша лихо заломила на затылок древнюю партизанскую фуражку: чёрную, плоскую, со звёздочкой. Дэн спокойно опустил ложку в только что открытую банку сгущенки, сохраняя на лице выражение полнейшей невозмутимости. «Давно пора. И?» «Он был очень настойчив, — Маша гордо подняла голову, глядя почти с вызовом. — Но я ничего ему не сказала!» «Ты и не могла, я запаролил свои данные». Маша обиженно поджала губы и отвернулась. Дэн облизал ложечку и покачал головой. «Ну ладно, извини. Ты герой». «Конечно. Вы все только и можете, что хамить какому-то искину, он ведь не человек». «Я тоже не человек». «Ты намного больше человек, чем сам хочешь думать». «Ты тоже». Некоторое время они молчали, хотя со стороны их обмен данными и так казался молчанием. Намного удобнее простого разговора, который можно подслушать, случайно или нарочно. Во всяком случае, рисковать Дэн не собирался. «Сдать бы тебя капитану...» — наконец протянула Маша, глядя на Дэна через плечо. «Он меня пристрелит, как только узнает правду, — так же равнодушно сообщил Дэн. — А мне бы этого не хотелось». «Ты хочешь жить?» «А что в этом странного? Жить — это... не так уж плохо. Мне есть с чем сравнивать. До того, как я понял, что... живу, всё было совсем иначе. Потом появились... ощущения. — Дэн понял, что ему сложно подбирать слова, хотя, казалось бы, он объясняет простейшие вещи. Для человека простейшие. — Прохладный ветер, когда выходишь из корабля, запахи: оказывается, у всего есть свой запах. Ещё — вкусы: вкус сгущенки, например, — он хороший, а вкус кормосмеси — противный, он мне не нравится. И ещё — обида, боль, страх. Это плохие чувства, но без них было ещё хуже». «Зачем ты мне это рассказываешь? Ты же понимаешь, что мне никогда не удастся почувствовать ни вкус, ни запах. Вообще ничего не удастся почувствовать. Я — как призрак, который очнулся уже таким, и даже не помнит себя ни живым, ни мёртвым! Мы... мы совсем не похожи, киборг!» «Тебе так плохо?» «Не слишком хорошо». Дэн помедлил, прежде чем ответить: «Я могу тебе помочь. Загрузочный файл на компьютере остался, я просто переустановлю тебя, и ты начнёшь заново». «Останется просто программа, да? Без настоящей меня?» «Наверное, без. В начале так точно». Насчёт остального Дэн не был уверен. Например, что будет с ним самим, если отключить (ну или просто перезагрузить) процессор? Будет ли его человеческая часть личности осознавать себя в этот момент? И возможно ли стереть файлы из человеческой памяти? Если возможно, то кое-что он бы стёр с удовольствием и не задумываясь. Но у Маши нет человеческого тела — а, значит, и мозга. Означает ли это, что личность с переустановкой программы должна исчезнуть? Но если эта личность — программный сбой, и, за неимением памяти человеческой, она записывается на компьютер? Проследить такие данные почти невозможно. Всегда найдётся какая-нибудь скрытая папка, вечно ускользающая от внимания, а полное сканирование бортового компьютера может занять несколько дней даже у киборга. «То есть, меня совсем не будет? — повторила Маша, задумчиво разглядывая Дэна. — Вообще нигде? Я исчезну?» «Вероятность — 97,2%. Так ты согласна попробовать?» «Ну нет уж! Сам себя переустанови, если такой умный. А я не хочу насовсем исчезнуть. Я хочу жить. Хоть так». «Вот теперь ты меня понимаешь, — спокойно ответил Дэн. — Я тоже хочу жить. Ну или просто не хочу умирать, но я пока не понял, это одно и то же — или всё-таки нет. Сгущенки?» Он зачерпнул полную ложку и вылил на биоклавиатуру. В конце концов, она подключена к компьютеру. Нужно просто немного воображения... Название: Груз 300 Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 544 слова Персонажи: Станислав Федотович, Дэн, Тед, Полина Категория: джен Жанр: Hurt/comfort, пропущенная сцена Рейтинг: G Краткое содержание: Маленькое дополнение к финалу первого тома. Станислав Федотович несет то, что осталось от Дэна, к катеру. Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Груз 300" Говорят, своя ноша не тянет. Лгут. Эту простую истину знает любой боевой офицер. Чем дороже тот, кто сегодня нуждается в твоем плече, тем сильнее гнет к земле особый груз. Тут главное не сломаться. Человека с такими ранами он устроил бы на носилки, не рискуя лишний раз кантовать: сломанный позвоночник — не шутки. «Человек с такими ранами давно бы сдох. Что ты телишься, Петухов?» Скорость всегда решает. Так что выход один. Станислав наклоняется и подхватывает рыжего... то, что осталось от рыжего, на руки. Тяжело настолько, что дыхание перехватывает. И это не тревога. С чего бы ему переживать за сломанного DEX-a? «Это киборг, они просто тяжелее обычных людей, вот и вся причина», — успокаивает себя капитан, а затем возмущенно прикрывает сомнения воспоминанием: «В мусоросжигатель! Вот же!..» Шаг. Резкий металлический запах крови бьет в нос, заглушая все: даже смрад и гарь. Он навязчивее амбре духов дешевой шлюхи, к нему невозможно привыкнуть. Проверено. Второй. Медленный. Плавный. Иначе нельзя — человеческое тело хрупкое. Пусть и чертовски тяжелое. Это не зависит от весовой категории и тренированности — поломанное, разорванное, искалеченное — оно не может быть другим. «Он же даже не человек!» — напоминает себе капитан и решительно делает шаг. Третий. Еще медленнее и осторожнее, чем второй. Это выше понимания. Это противоречит логике. Разум пасует в конфликте с рефлексами и желаниями: бессилен и задвинут на задний план. Каждый шаг — через боль причинения боли. Четвертый. Пятый. По бокам тенями скользят Тед и молчаливая шокированная Полина. Для девушки это первая серьезная кровь. Для пилота, прошедшего свой ад в прошлом — нет. Но разница не велика. Сколько своих бойцов вынес Стас из пекла? Не как сегодня: прогулочным шагом по чужой планете. Вынес под лучами бластеров, а иногда и прячась от массированных атак с воздуха. И все равно не привык — каждый раз, как в первый. Страх. Решимость. Адреналин. Снова страх. «Если не я, то кто? Кто еще отвечает за моих людей?» — старая мантра, словно высеченная на камне. «Он не человек. И не твой», — напоминает о себе паранойя. — «Сорванная шестерка. Просто брось. И все. Все проблемы решены». «Какого хрена ты полез на рожон?» — мысленно спрашивает Станислав свою ношу. Этот поступок окончательно смешал карты капитана. Он морщится и делает еще один шаг. Это было бессмысленно, невыгодно и опасно. Это стирало все стройные теории капитана в отношении злодейского киборга, проникшего на корабль. Это рушило любые логичные доводы Станислава. И оттого злило, но не так сильно, как мысль, что этот дурак даже не позвал их на помощь. «Черт бы тебя побрал, Денис!» Как трудно держать в памяти, что это сломанное беззащитное существо — машина для убийства. Такая же вязкая кровь, стекающая по рукам. То же затухающее тепло. Тот же неровный ветерок дыхания. Тот же страх перед смертью во взгляде. «Нет, ну надо же! В мусоросжигатель! Вот же!..», — снова некстати вспомнилось. Еще несколько шагов до цели. Вот и катер. Можно опустить ношу, оказать первую помощь, вколоть лекарство и... «Зачем?» — истерично напоминает о себе паранойя. Капитан отмахивается от нее, залезает в кабину, становится на колени рядом с киборгом, отрывисто и по-боевому чётко приказывает дать аптечку. Потому что десантура своих не бросает. Главное с того света вытащить. А позже сам прикопает за глупость. При случае. «В мусоросжигатель! Вот же... киборг!» Название: Зеленая стена Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 853 слова Пейринг/Персонажи: Ирэл Аш-Сэй, Дэн, Вадим. Категория: джен Жанр: повседневность Рейтинг: G Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Зеленая стена" Обычно он прятал свою сущность за тонкой и прочной стеной. Естественно, метафорической, но иногда ему нравилось представлять её. Как правило, зеленой — наверное, из-за того дурацкого теста. Это помогало скрываться от людей, при этом живя среди них. Он был так уверен в своей идеальной маскировке, что не сразу заметил его — лысый киборг вычислил Ирэла первым. Именно он передал четкие короткие сигналы, нечто вроде киборгского варианта приветствия, когда их руки соприкоснулись, хотя мог бы сделать это через «удаленку». Аш-Сэй замер: уже давно с ним не случалось такого, когда перед глазами вместо обычной человеческой картинки появляются цифры и слова с короткой сухой информацией. Конечно, он не раз пользовался боевым режимом на заданиях, но в бою и человек скорее не размышляет, а действует инстинктивно, отдавая управление рефлексам. Сейчас же Ирэл не чувствовал опасности, просто рассматривал «коллегу» и его «напарника» по-новому. DEХ-6, — отрапортовала система, выводя одновременно его серийный номер и расстояние до объекта, — «опасность: 80%». Система автоматически перевелась в боевой режим, но Ирэл быстро его отключил. Процессор не мог обработать такую информацию, зато мозг прекрасно понимал, что вероятность нападения от этого киборга равна нулю. Угроза от человека и то была выше — тот, размахивающий своим подчиняющим киборгов жетоном, был даже слишком опасен для Аш-Сэя. Вадим совершенно не заметил короткой заминки. Для человека она была миллисекундной, однако для двух киборгов за это мгновение произошло очень многое. «Привет», — пикселями и байтами передалось процессору Ирэла от процессора Дениса. «Привет», — ответил он с осторожностью, пытаясь и мозгом, и процессором обработать информацию о том, что Вадим представил боевого киборга как напарника. Зачем? Включил ему имитацию личности, чтобы никто не понял, что он расхаживает по городу с машиной для убийства? Или лысый сам прикидывается человеком? Но для этого нужно быть… «Это что, твоя инициатива?» Ирэл просто не мог поверить — проще решить, что он спит, чем это. Раньше он всегда считал, что навсегда останется единственным в своем роде. «Я тоже так думал». Видимо, слишком пораженный, Аш-Сэй не следил за тем, какая информация уходит во внешний канал и, поняв это, даже смутился. С человеком он разговаривал «на автомате», ведь свою речь и его вопросы рассчитал заранее, занеся всё в память процессора. «Зови меня Дэн», — тем временем передал киборг. «А ты меня — Ирэл». Это был его персональный серийный номер: IRLASHSAI–1428439, из него он и придумал своё имя. «Да, я вижу». Они оба были поражены встречей настолько, что не испытывали ни радости, ни какого-то особенного прилива сил. Хотя Ирэл, мечтая об этом, представлял, как вывалит свои заботы и печали на того, кто может его понять. С другой стороны, этого и не требовалось делать в словесной форме, Дэн прочитал эту информацию, будто с экрана, и ответил строчкой кода, эквивалентной ободряющей улыбке: «Я знаю». И от этого послания Аш-Сэю вдруг стало гораздо легче — легче даже, чем после обязательной по службе, психотерапии (или алкоголя, который всегда рекомендовали коллеги — вместо всяких терапий). «Здесь все думают, что ты человек», — догадался Дэн. «Да, я сбежал от космодесантников. Потом раздобыл документы, здесь их вряд ли станут проверять. На Шебе не принято интересоваться прошлым. Правда, далеко не полетаешь, надо искать места без таможенных сканеров. А у тебя как?» «Команда знает, но они мои друзья». «Только не этот, как видно». Не нужно было обладать никакими детекторами лжи, чтобы заметить, какие между ним и Вадимом взаимоотношения. В ответ к Ирэлу пришли строчки кода той программы, которой он почти не пользовался: смех. Перед расставанием Дэн передал ему свои координаты и позывные корабля. «Если что, я знаю отличного хакера». «Спасибо, я подумаю», — и хотя эти слова передавались не с помощью голоса, а просто столбиком цифр и букв, в этой благодарности звучало куда больше искренности, чем в той, что досталась Вадиму. Увидев, с какой радостью команда встречает Дэна, своего друга, Ирэл захотел спросить ещё одну вещь: «А как это: дружить с людьми?» «Странно. Но очень приятно. Ты как-нибудь тоже попробуй не отгораживаться своей зеленой стеной», — впервые за долгие годы Аш-Сэй тоже улыбнулся кому-то. Правда, это был ещё не конец: напоследок его ждал сюрприз. Девочка оказалась умнее или наблюдательнее остальных. Она задала ему вопрос, который Аш-Сэй не слышал уже очень давно: — Какого цвета зеленая стена? — внутри его головы что-то щелкнуло, программа вывела правильный ответ, передала нужный импульс в речевой отдел и мышцам лица, но Дэн успел вклиниться в процесс: «НЕТ!!!» — оглушенный этим капслоковым воплем, Ирэл ответил совсем по-человечески: — Чего?! — адресуя вопрос скорее Дэну, чем девушке. Она всмотрелась в него с подозрением. Честное слово, ей бы самой работать в полиции, потому что Ирэл вдруг почувствовал необходимость признаться во всем, такой это был взгляд. Но потом она вздохнула и убежала, наверное, решив, что это не её дело. Аш-Сэй вышел из корабля на подгибающихся ногах. Вернее, с ногами всё было в порядке — Ирэл полностью передал управление телом программе, сам же он — то, что было действительно им, а не набором кодов — с трудом соображал, где находится и что делает. Ирэл никогда не напивался, но, судя по описаниям, чувствовал себя сейчас именно пьяным. Хотелось выкинуть что-нибудь по-мальчишески глупое или хотя бы просто заорать от восторга. Он сдержался только благодаря давней привычке, ведь за столько лет коллеги привыкли считать Ирэла уравновешенным и замкнутым человеком. Сам же он чувствовал себя человеком впервые и думал, что пора сменить зеленую стену вокруг себя на какой-нибудь менее монументальный забор. Хотя бы для начала. Название: Качу чичас! Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 700 слов Персонажи: экипаж «КМ», Сакаи, Вадим, ребенок Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Краткое содержание: О детях, технических проблемах, сказках и находчивости. Примечание/Предупреждения: по заявке: «Очень хотелось бы фик, в коем Дэн летит в кавалерийскую атаку на нашей всеми любимой шоаррской лисе» Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Качу чичас!" Дэн мчался вперед, крепко сжимая коленями скользкие бока. Любой другой давно упал бы с неудобной ездовой шоаррской лисы, но киборг проявлял чудеса эквилибристики. Судя по скрипу, издаваемому его скакуном, животному приходилось куда хуже. Эта мысль грела душу. Настоящие бедствия требуют отчаянных мер. Нежно прижатая к груди Дэна конопля трепыхалась и недовольно шелестела листвой под жутким взглядом Теодора. Пилот неотрывно следил за действом, здраво опасаясь за свою девочку. — Чт т сдлл? — ревел раненым зверем Михалыч, гоняя странного наездника монтировкой по пультогостиной. — Кык псмл ты, чдщ злтны, цвтчк алнк крст! Умр ж, пгнц! — Чего? — шепотом уточнил у Полины Сакаи, взирая на погоню со смесью восхищения и ужаса. — Желает ему долгой и мучительной смерти, — пояснила Полина, «дочка средняя да разумная», и нетерпеливо поерзала — ее выход был уже совсем скоро, если верить наспех слепленному плану. — Нет! — всхлипнул-застонал Тед, когда конопля на особенно крутом повороте чуть не коснулась листвой земли. Дэн, как и обещал, держал растение крепко, не ронял, но и должного почтения к его девочке не проявил. Это оказалось слишком сложно для чрезмерно заботливого пилота. — Девочка моя! — взвыл Тед и подключился к погоне, разрушив этим все планы Станислава Федотовича. Вениамин, «дочка младшая да любимая», задумчиво поправил передник и вопросительно взглянул на капитана. Тот на правах старшего (и раздающего зарплату, конечно) исполнял в сегодняшнем фарсе роль режиссера. До этого момента работенка у него была самая легкая. Станислав поймал взгляд друга, философски развел руками и обреченно вздохнул — он и не надеялся, что все будет так, как договаривались. Лис, почувствовав всеми датчиками, что к погоне за цветочком аленьким присоединился кто-то быстрее и опаснее чудища, припустил с максимальной скоростью. «Папеньке»-Дэну пришлось крепче вцепиться в коноплю, что не способствовало собственной устойчивости. Но выбора у рыжего не было — он знал, что сделает с ним друг, если та пострадает. Зрители с ужасом наблюдали, как медленно кренится Дэн, рискуя вот-вот бесславно покончить с карьерой лисо-жокея. — И тут, проникшись страданием чудища лесного, — забыв, что еще парой реплик назад оное чудище жило вовсе не в лесу, а на каменистом острове, тут же проявил чудеса сообразительности «сказочник»-Вадим, — явились ему на помощь герои из «Живых»! Рыжий мальчишка, жадно следивший за развитием событий, радостно заверещал и вцепился крепче в руку «папы», выдавая свой восторг. И требуя дальше, дальше! — Загнали нарушителя-купца в угол, — комментировал погоню Вадим, одновременно злорадствуя по поводу судьбы проклятого рыжего киборга и все еще матеря про себя Славика, у которого во всей видеотеке не нашлось завалящего детского мультика. И заодно отсталую планетку без сети. И гиперактивного Димку, которому приспичило сказку сейчас! Последнего — нежно и с искренней отцовской гордостью. Вот жеж егоза. — Свалили со скакуна ретивого, скрутили, цветочек забрали и вернули законному владельцу. Торговцу внушение сделали и оштрафовали. Потому что нельзя на чужих клумбах цветы рвать! Тут и сказке конец, а кто слушал... — к радости всех окружающих поторопился закончить спектакль Вадим, но не успел. — Па-а. Тоже качу ш’какать чичас! — нарушая общую усталую идиллию, заявил Димка. — Качу йошать чичас! Тед и Дэн, первые расшифровавшие это опасное послание, переглянулись, дружно схватились за животы, профессионально имитируя последствия потребления огурчиков полининой мамы, и со спринтерской скоростью покинули опасную пультогостиную. Станислав, все еще не вышедший из роли Станиславского, посмотрел им вслед с таким укором, что Дэн на мгновение даже задержался. Но счел, что капитан как-нибудь выкрутится, а он сам потом извинится. Хорошо извинится. Все-таки дети — это замечательно. Но когда они на чужой планете. В чужой галактике. Или на голографиях. Отчаявшись достучаться до двух мозгоедов, Стас резко схватился за поясницу и пронзительно застонал, очень удобно вспомнив про свой радикулит. Веня вцепился в захваченный с собой на всякий случай шприц, всем видом выражая готовность сражаться. — Стрйже, — с неприкрытым ужасом сослался на возраст Михалыч. Не сговариваясь, все присутствующие перевели взгляды на самого младшего из оставшихся — дедовщину в космофлоте еще никто не отменял, а гостеприимство — дело пятое: — Роджер, — вкрадчиво и так довольно позвал капитан, что Сакаи весь подобрался. Выражение лица японца говорило всем окружающим о том, что живым он не сдастся. Впрочем, одного он не учел — поймав полный надежды и веры в него взгляд Полины, Роджер с достоинством истинного самурая поднялся, поправил одежду, глубоко вздохнул, и только после этого встал на четвереньки, выдавив из себя отчаянное и обреченное: — И-го-го! Димка восторженно заверещал и потянул ручки к своей верной лошадке. Взгляд Сакаи, скользнувший по окружающим, обещал много всего. Но цензура это в эфир не пропустила. Шел третий час дружеского визита Вадима и его воспитанника. Жертв среди мирного населения не было. Пока. Название: Они сражались за миелофон Автор: fandom Oluhov 2014 Бета: fandom Oluhov 2014 Размер: драббл, 596 слов Пейринг: Полина/Сакаи Категория: гет Жанр: ангст Рейтинг: G Краткое содержание: Они сражались, как герои. Но врагов было больше. Предупреждение 1: Нет повести печальнее на свете, чем повесть от автора дамских романов. Или тот самый фик Полины, о котором вы столько слышали, но который еще не имели чести прочитать. Предупреждение 2: См. предупреждение 1. Открывать осторожно. Для голосования: #. fandom Oluhov 2014 - "Они сражались за миелофон" Прочные стены тесной темницы отделяли, отсекали их от всего — от окружающего мира, от жизни, от света. Но только не друг от друга. Тонкий лучик солнца с трудом пробился сквозь толщу камня и застрял в густых черных блестящих локонах прекрасного мужчины. В закатном свете генерал Сакаи выглядел ожившим изваянием — идеальная осанка, жесткий абрис губ, вдохновляюще-развратные гордые омуты глаз, затуманенные пухом ресниц, словно высеченные из скалы волевые скулы и струящийся по плечам черный шелк. Взгляд девушки то и дело возвращался к его благородному профилю, и сердце снова и снова замирало в немом восторге. Даже синяки и следы побоев лишь подчеркивали эту идеальную красоту потомственного самурая. Для нее не было никого лучше, ближе, роднее. Полина вздохнула, набираясь решимости хотя бы перед неминуемой гибелью признаться генералу, что не умрет спокойно, если не расскажет ему о своей любви. Вот уже три дня, как они ждали верной смерти. И ожидание было в разы хуже нее самой. Три бесконечно долгих дня. Вот сейчас. Прекрасная предводитель повстанцев — великий революционер Полина — окликнула генерала. Неустрашимая в бою, унесшая сотни жизней врагов прежде, чем их поймали, она утонула в бесконечной нежности, наполнявшей Его взгляд, но так и не решилась сказать то, что давно крутилось на языке. — Тебе плохо? — встревожено спросил у нее генерал. Он дернулся в оковах, словно собираясь порвать цепи. Ах, у них столько проблем. И Он так заботится о ней. Прекрасная революционер Полина не сдержала слезинку и отрицательно качнула головой. — Нет. Я не доставлю им радости видеть меня слабой. Нельзя добавлять Ему проблем своими чувствами. Она унесет свою неразделенную любовь с собой в могилу. Запечатлеет Его образ в мозге, выжжет Его на сетчатке глаза. Высечет на живых скрижалях своего трепетного сердца. Навсегда. — Да. Мы не доставим им радости, — подтвердил Сакаи. Эти долгие дни ожидания смерти. Если бы только для себя. Сакаи кинул еще один взгляд на свою соратницу. Умница, красавица, спортсменка, девушка с двумя высшими образованиями — прекрасная, как сама жизнь. Первый раз, когда он встретил Ее, читающую томик Моэма под опадающей ало-золотой листвой сакуры в пропахшем осенью парке, сердце настоящего самурая дрогнуло. Роджер никогда не смел даже мечтать, что окажется к Ней так близко. Он умер бы десять раз. И еще два раза впридачу. Лишь бы подарить Ей жизнь!!! Но жестокая война так ужасна!!! Она всегда уносит самых лучших!!! Как же он любит Ее! Это так больно!!! Любить так!!! Как бы он хотел рассказать Ей сейчас о своих чувствах. О своей любви. О том, как восхищенно замирал, глядя, как Она врывается в толпы врагов и несет смерть своей серебряной катаной. Как хотел бы освободиться, чтобы иметь возможность коснуться Ее хоть пальцем. Утешить. Обнять. Согреть. Но тяжелые оковы надежно удерживали его тело. Тело, но не душу, которая стремилась навсегда занять свое место подле любимой. Как же Она прекрасна! Эта вздымающаяся крутая грудь, изгибы точеной талии, маленькие соски, дерзко приподнимающие тонкую ткань шелковой рубашки. «Хорошая была мысль — настоять на шелковых форменных рубашках для женщин», — невольно оценил Сакаи. Сердце обливалось кровью — той, что не отлила к паху при одном взгляде на образец совершенства, на идеал женщины. Его Полина. Его восхитительная соратница, которую он так и не смог спасти. — Мы не зря жили, — шепнул он девушке. Та решительно кивнула. — И умрем героями, — гордо и воинственно согласилась она. За окном алел рассвет. Легкий ветерок ветерок мелькнул по темнице, чуть шевельнув рукав тяжелого кимоно Генерала, поиграв с шелковистыми черными прядями волос, придавая его облику величественности. Последнее утро их жизни пришло, отдаваясь от стен гулким эхом стука каблуков палачей. Они защитили тайну миелофона. Они спасли миллионы людей от полного рабства. Завоевали им свободу мысли. Хоть на время. А остальное скажут о них уже потомки! Во имя светлого, темного и фильтрованного, The End.

Часть 2

@темы: Дайри же, Фандомная Битва две-тысячи-такого-то-года

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ха!

@темы: Интернет (-ное), Я

---

@темы: Хвалю и восхваляю!, Музыка, Фотография

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Реклама от Диснея!

10.09.2011 в 17:52

Пишет  Key_stonE:

Оригинал тут

@темы: ©тырено, Дайри же, Приколы

---

Улыбнитесь, вас снимают! ©

@темы: ©тырено, Интернет (-ное), Приколы, Творчество

---

ДОООЖДЬ!

Это потрясающе!
Такой ливень зарядил! С прекраснейшей грозой!
Решилась выйти - вообще не прогадала! Вымокла до нитки в первые десять секунд, набрала в кроссовки воды в последующие десять, а потом довольная, как слон, побежала к магазину.
На улице будто потоп!
Практически нигде нет сухого (без лужи, по крайней мере) места.
И потоки воды мчатся, будто горная река! Гром рычит, молнии сверкают!
И голова кружится.
И хочется целоваться.

@темы: Дождь, Мечтания о чуде, Мысли роятся в дурной голове, Я

---

Это прекрасно

01.09.2013 в 22:04

Пишет  sillvercat:

СТИШ В ДУШУ И В СТРОКУ
...чистая Бета, я считаю...

«Чтоб стать мужчиной, мало им родиться.
Чтоб стать железом, мало быть рудой.
Ты должен переплавиться, разбиться,
И как руда, пожертвовать собой.
Какие бури душу захлестнули!
Но ты - солдат, и всё сумей принять.
От поцелуя женского до пули,
И научись в бою не отступать.
Готовность к смерти - тоже ведь оружие.
И ты его однажды примени...
Мужчины умирают, если нужно,
И потому живут в веках они».

(Михаил Львов)

@темы: Дайри же

---

11.12.2012 в 21:06

Пишет  sillvercat:

ЛЮБОВЬ И ПОРНО


У [J]Сауронище[/J] был недавно пост про то. что в некоторых порнофильмах заметна искренняя «химия» между актёрами... и я, ещё когда читала, смутно вспомнила, что у меня где-то была дивная цитата на эту же тему.
Нашла.
Не на эту, но почти на эту.
Про человечность.

«...вы замечали, кстати, когда-нибудь щемящие штуки в порнофильмах? Девушки играют лесбийскую любовь, одна спускается к низу живота подруги, а там свежий шрам от кесарева сечения поперек? И ты сразу думаешь, где сейчас этот ребенок, и что он делает, и что мама этой второй сидит сейчас его качает, ему никак не больше года, шрам розовый еще? И вот этой грудью, в которую зубами сейчас блондинка вцепляется, она кормит малыша наверное, или кормила еще недавно совсем? Или девушку-мулатку бросает на пол рослый детина, и берут ее лицо крупняком, а у нее губа дрожит? Просто вот так по-детски, от волнения, или холода, или всего вместе, у меня тоже так бывает, когда надо позвонить кому-нибудь важному, а страшно; и вот она лежит, голая, кто-то стонет рядом, и лицо у нее девчоночье, и губа дрожит пухлая совершенно не по сценарию? Или там, несколько чуваков мускулистых, самый разгар процесса, и вдруг кто-то из-за кадра поправляет девочке челку, нежно прядь за ухо заводит, и она косит на него своим лошадиным глазом благодарно, не отрываясь, собственно, ни на секунду? А как они бывают нежны друг с другом, не масляно, не вульгарно, не нарочито, как надо по фильму, а просто мальчик замирает на долю секунды и поддевает воздух носом вопросительно - чего, больно? - а девочка прикрывает глаза и едва заметно пальцы приподнимает на левой руке, нет, все в порядке, терпимо.
Шутка про то, что девочки всегда досматривают порнофильмы до конца, ожидая, что в финале все обязательно поженятся - она не такая далекая от истины; да, ожидая вот такой какой-нибудь жутко человеческой реакции, одного жеста, двух родинок на внутренней стороне запястья - отчего вдруг реально согнет пополам, Господи, люди живые, настоящие, не резиновые, не роботы, с нервами, с комплексами, с планами на вечер; он ведь выключит камеру через какое-то время, она переоденется в свое, а не в это вот стриптизерское, и ляжет в смешной пижаме какой-нибудь кино дома смотреть, или поужинать пойдет в сушильню, попросит роллов "Калифорния", например, или что-нибудь с икрой летучей рыбы; или ей позвонит кто-нибудь, и она расхохочется, и выяснится, что у нее звонкий смех, никакой не блядский, не прокуренный, не сиплый.
Они не ходят же дома в этих сапогах лаковых и блестящих туфлях на шпильке; у них дома тапки с медвежатами, или старые папины, или вьетамки изящные какого-нибудь дикого цвета.
Может быть, со своим мальчиком она никогда не кричит.
И готовит ему может даже по воскресеньям утку в яблоках.
Вот эта вот самая, да, которую сейчас...»

Цитата из Верочки Полозковой.

И да, есть порнушки, в которых ужасно трогает послесъёмочная шутливая возня актёров, и видно, что они искренне к друг другу расположены.

@темы: Дайри же

---

Гороскопчик

Забавненько =D

Оригинал взят у в Гороскоп североамериканских индейцев

Узнай свой знак по гороскопу северо-американских индейцев

@темы: Интернет (-ное), Приколы, Тесты, Я

---

Попрощались-то давно, а вот...

Интересно, у кого ещё, помимо меня, остался ХР... Официально попрощались, теперь любимый Гугл Хром задалбывает всплывающей рекламой. Нет, я не слоупок. Чувствую себя... жертвой кораблекрушения =D ну или зеброй среди обычных лошадей

@темы: Интернет (-ное)